28 апреля 1943 г.

Привет с фронта!

Надежда, здравствуй!

Привет ребёнку, отцу, матери и Марии.

Прими Первомайский фронтовой привет.

Да, этот май – не май 42-го года. Сегодня 28-е. Помнишь, в этот день мы у Дины Сенкевич днём выпивали, вечером были в ДК. А 29-го, помнишь, ночью ехали в станицу. Утром пришли домой, и приехал у тебя отец из госпиталя.

Ну а остальное хорошо помнишь. Да, уже ровно год!

Ну что ж, это всё позади, а что нас ждёт, ни ты, ни я не знаем.

Надежда, опиши, как живёшь, как там ребёнок. Вышли обязательно фотокарточку. А то у меня ни с тебя, ни с меня, ни с кого нет карточек.

Ну всё, более писать нечего.

Пиши чаще и подробней.

Ну, сам жив-здоров, теперь уже и здесь тепло, снегу почти нет, скоро леса зазеленеют.

Ну, пока. Когда пью наркомовские 100 гр., обязательно и тебя вспоминаю (тебе, наверное, икается). В общем, как вспомнишь, что жизнь так и тянет… (помнишь поговорку).

Ну всё, с 1 мая.

Козлов.

29 июня 1943 г.

Привет с фронта!

Надя, здравствуй.

Привет Геннадию, маме и Марии!

Сегодня получил от тебя два письма. Одно, которое ты послала с Михаилом, и он его выслал из Москвы, письмо шло девять дней. А другое, которое ты послала 3 июня, вот они дошли в один день. Одновременно получил два письма и от Нины. Вообще ваши письма приходят вместе. Сегодня мне пришлось отдать две пачки табаку, т.к. за каждое твоё письмо я обещал пачку. Ну и теперь своё слово надо сдерживать, и ребята в драку, найдя от тебя письмо.

Ну, Надежда, наконец-то и до тебя дошло. Наконец-то и я узнал то, что хотел (ты ж, наверное, хорошо помнишь, что писала в том письме, что переслала с Михаилом). А то ты всё писала, что, мол, «живу хорошо, сын растёт, здоровье хорошее», и т.д. Я, конечно, знал, что ты чего-то не дописываешь. И как духом чуял, что чего-то ты не дописываешь. А зачем ты, собственно говоря, скрывала? Я ведь всё реально догадывался, что так гладко жизнь не может у тебя идти. Ну ладно, будем знать и помнить. Правда, Надя?

От Мишки я несколько дней назад получил письмо (тут же написал ответ), но он писал, что был два раза дома. Ну а из твоего письма я узнал, что был и третий раз, и даже был у тебя дома. Да не один, а с Верой, да ещё с каким-то другом. Ну, Надя, напиши, как тебе понравился мой братуха. Все говорили, что у нас с ним и голос, и разговор одинаковый. Правда это или нет? Напиши! А он, чёртова сосиска, и не пишет, что был у тебя, хитёр мужик, но бывают хитрее. Пиши, что он из себя представляет.

Ну, по существу: деньги тебе 2500 руб. я выслал. Одновременно выслал аттестат на 700 руб., так что за июнь получишь по аттестату. Так что, я думаю, «шипеловке» должен прийти конец.

Ты пишешь, что хочешь устроиться работать. Скажу одно: не сходи, Надя, с ума, и нечего выдумывать чёрт знает что! Если мало денег, напиши, что-либо придумаем, а работать нечего. Смотри лучше за Генкой.

Ты пишешь, что ходишь за Кубань по дрова с соседкой. Ну, соседку я знаю. Пишешь, что видишь те места, где были на 1 мая. Смотри, чтоб у тебя опять не получилось, что и на 1 мая (я думаю, ты хорошо помнишь). А может, ты и специально ходишь «по дрова». Так напишите, Надежда Яковлевна. Ну ладно, не будем психовать. Я эти дни и так сам не свой хожу, как дурак. Знаешь, тут моего друга убило. От него, как мы здесь говорим, и пуговицы не нашли. Жалко, друг – мой ровесник. Правда, за него здорово отплатили. Не один десяток немецких сволочей ушёл на тот свет. Но этого мало. Жечь их, сволочей, живыми.

Ну пока, Надюша, извини, что немного нагрубил, но бывает всё. Я думаю, нечего тебе на меня серчать.

Ну пока, будь счастлива, смотри за сынишкой, береги его. Знаешь <…>[1] на фронте всё скоро забудешь. Ну пока, поцелуй Геннадия. Пиши, жду. Георгий Козлов.

2 сентября 1943 г.

Привет и счастье!

Надя, здравствуй!

Привет Геночке, маме и Марусе!

Надя, получил твоё письмо, которое ты писала 15 августа.

Одновременно получил от отца Клавдии и Нины. Нина с Клавдией мне пишут чаще всех. И тебе бы, чадушко, тоже не мешало б чаще браться за карандаш. Заставлять-то я, конечно, не буду, и неудобно.

Сообщаю: жив-здоров на фронте, ты хорошо знаешь.

Надя, когда получал орден, дали сутки свободного времени. Смотрел картину (это первый раз за девять месяцев, что на фронте) «Она защищает Родину», очень и очень мне понравилось. И картина хорошая, да и сам давно их не видел.

А как хорошо в тылу; не стреляют, не бомбят, тишина, и как-то странно, но всё же на фронте привычней.

Пишешь, что тяжело насчёт хлеба. Ладно, устроим всё.

Пишешь, что у Геночки зубы, – это хорошо. Посмотрю на сберкнижку, уж сыну «на зубок» вышлю, кажется, у меня на ней ещё есть деньги, и уж с полтысячи, конечно, вышлю.

Надя, освободили много сёл, городов, и уже воюем, где не разговаривают, а «балакают». Получил орден, живу неплохо, но обидно одно: Надежда, почему ты не дружишь с моими стариками? Если на меня серчаешь, так и пиши. А серчать на стариков нехорошо. Да и от людей, по-моему, неудобно. А между прочим, это тебе приятно. Ты об этом обязательно напиши.

Привет от Василия.

Ну, Надя, расти сына, чтоб можно было сказать: «Якiй батько, такiй син!»

Ну всё, поцелуй за меня Геночку. А тебя, уж ежели приеду, то сам поцелую, а доверять никому не хочу.

С приветом, Козлов.

Завтра мне исполнится 22 года.

9 сентября 1943 г.

Привет с фронта!

Надя, здравствуй!

Привет Геночке, маме, Марии!

Пишу ответ на твою открытку, которую ты писала 25 августа. Открытку получил, спасибо, что не забываешь.

Сообщаю, что 7 сентября встретил свою сеструху. Ну, знаешь, вы там если встретитесь, то полдня разговариваете, а здесь остановили машины, поздоровались, и только я и спросил, когда получила письмо из дому. Она ответила, что вчера. Ну и на этом разъехались. Знаешь, и в памяти не осталось, встречал её или нет. Ну ничего, и это хорошо.

Сообщаю: пока жив, здоров, продвигаемся по Западной Украине. От Михаила и Ивана за последнее время писем нет. Из дому получаю, но от тебя почему-то нет, да почему – только лишь потому, что ты писать ленишься, ждёшь, пока я напишу, а сама – так Боже упаси, чтоб написала! Ну ничего, раз не пишешь, так значит, тоже, наверное, нет времени.

Ну вот и всё.

Есть и многое бы хотелось написать, но нет времени. Ну, пока, Надежда, смотри хорошо за Геночкой. Ты береги его, а то получится – один и тот будет болеть и ещё что-либо. Ну всё, пиши, если есть время, чаще, побольше и подробней. С приветом, Г. Козлов.

Поцелуй Геночку. Жди, должен прислать карточку. Ну, всего доброго, пиши, не ленись.

14 ноября 1943 г.

Привет с фронта!

Здравствуй, Надя!

Геночка, мама, Мария!

Получил письмо от 12.10, в котором ты сообщаешь, что была у наших на именинах. Я, конечно, рад этому, не знаю, скоро ли мне придётся побывать в домашнем кругу. А хочется.

8-го был у сестрёнки. Провожали Октябрьский. Были все трое, выпили «немного». Я к себе приехал часа в 4 ночи, «сухой» был.

В общем, провели время неплохо.

Теперь напиши, хочешь ли ты перейти на мою фамилию. Если «да», вышлю справки, что ты жена и т.д., и по-моему, надо сделать только так и об остальном (я думаю, ты хорошо знаешь, о ком речь). Я всё сделаю, и никто знать не будет.

Пиши, как живёшь, получила ли деньги, жди, ещё вышлю тебе и отцу. Всё, целую, твой Г. Козлов.

9 декабря 1943 г.

Привет с фронта!

Привет Геннадию, маме, Марии!

Получил два твоих письма, которые ты писала 22 и 23 ноября и на которые ты, конечно, ждёшь с нетерпением ответа, т.к. ты пишешь: «…Напиши – ждать мужа или, может, этот муж после войны поедет в другое место!»

Я, конечно, Надежда, знаю и из письма (как оно написано), какой ты желаешь ответ.

Видишь ли, Надя, ты права, ещё война впереди, и как она закончится для тебя и для меня, т.е. благополучно ли – неизвестно, да ведь даже и предполагать ни ты, ни я не можем, т.к. нет каких-либо доводов. Ведь может получиться следующее.

Допустим, если меня опять так искалечило б, как и в 1941 г. Ведь ты, наверное б, написала: «Зачем ты мне, калека, нужен, я, мол, молода, найду другого», и т.д., ведь может так получиться, не правда ли?

Ты пишешь, Надежда, что когда узнала, то ходишь, как дурная, а мне, думаешь, сладко, ведь война, да тут ещё это. А главное, из дома-то мне никто ничего не писал, и первое я узнал от тебя.

Ну ничего, будем жить вместе. Но только ты уж смотри за Геночкой получше, береги, чтоб не хворал, не простыл и т.д. В общем, пусть сын растёт весь в отца. Да, и вот ещё. Я тебе всегда об этом писал. Ты меньше психа. Вообще псих ни к чему не приводит. А то как разойдётся – то, сё, другое, вообще психовать нечего, а всё нужно решать спокойно совместно.

Ничего, Надежда, лишь бы война закончилась. Как я живу, спроси в письме у Надежды, она знает, или у Виктора.

Напрасно ты обижаешься, что деньги я высылаю лишь на бумаге, выслал и ещё жду к новому году.

Есть у меня и такая вещь, что подарил тебе Вовка, только ещё меньше и лучше. Вообще у меня их пара. Да и у сестрёнки есть.

Новостей нет никаких, если не считать, что 26.11. ранило осколком в шею, но ничего, сейчас уже второй день опять работаю.

У сестрёнки был вчера в 2 часа ночи. Забегал на 3 минуты, ехал мимо машиной и заехал к ней, все спали, ну, спросил, что нового, прочитал письмо от Мальцевой Веры, помнишь, учительница.

Ну всё, вот, по-моему, так всё и останется, а в общем, напиши, как ты думаешь.

Ну всё, крепко-крепко целую, твой Юрий.

Пиши, жду.

P.S. Напиши, скоро ли будет бегать Геночка, и зарисуй его ручонку, обведи.

Г. Козлов.

12 декабря 1943 г.

Привет с фронта!

Здравствуй, Надежда!

Геночка, мама, Мария!

Сообщаю, письмо твоё от 24.11.43 получил, большое спасибо, что не забываешь.

Ты обижаешься, что мало пишу, да тут и не о чем тебе и писать-то. Пока жив, здоров, на старом месте.

Наверное, на днях должен встретиться с Виктором, т.к. ихняя часть сейчас действует сбоку от нас. Был сегодня у них в штабе, но его нет, он где-то сзади.

К сестрёнке заезжал ночью числа 7-го на несколько минут. Ты говоришь, что тебе гадала цыганка. То, что она тебе погадала, что должны встретиться, это хорошо, да только скоро ли? Очень сильно соскучился по станице. Да и хочется Генку посмотреть, что там за чадушко растёт.

Не обижайся, что мало пишу, здесь холод, мороз, а греться-то негде, да и костра развести нельзя.

Ну всё, извини, что плохо написал, руки мёрзнут.

Ну всё, крепко целую тебя и Геннадия. Твой Юрий.

Пиши больше и чаще.

Г. Козлов.

[1] Часть текста в письме вычеркнута.