Николай Наумович Шаповалов. Вырос в семье рабочего паровозных мастерских станции Тихорецкая. Был батраком, слесарем, избачом, учился на рабфаке. В 1925 г. вступил в комсомол. Избирался секретарём комсомольской ячейки, с 1931 г. – коммунист. Война застала его на военной службе в Забайкальском военном округе. С 1942 г. политработник Н.Н. Шаповалов воевал на Центральном и Прибалтийском фронтах. Был ранен. После демобилизации в 1947 г. работал председателем колхоза и в строительных организациях на Кубани.

13 мая 1943 г.

Шура, оба твои письма насквозь пронизаны вопросом: когда же конец войне? Этот вопрос вполне нормальный, естественный, и особенно для человека, находящегося не на фронте. Война – испытание тяжёлое, и не только для тех, кто с оружием в руках участвует в войне, но и для тех, кто находится в тылу. Причём в данной войне наша армия чем больше воюет, тем больше осваивается с методами и приёмами боевых действий. Народ же, работающий на войну, не может не понимать, что война, как и любое другое мероприятие, имеет свои непреложные законы. Вначале имеет больший успех тот, кто начал военные действия. Затем, как получилось теперь, инициатива боевых действий переходит в руки того, кто имеет больше оснований победить в длительной войне (резервы вооружения и снаряжения, резервы живой силы и продовольствия), а главное – она будет на стороне того, где весь народ знает, за что он борется, и до конца хочет, не считаясь ни с чем, вести войну, чтобы завоевать победу. Это желание победить на 50 процентов уже есть гарантия победы. Желание победить у нашего народа колоссальное. И вот это желание и служит для нашей армии дополнительным оружием в борьбе против ненавистного врага... Мы знаем, что противник, разбитый морально, – уже наполовину разбит вообще. Надо полагать, что Гитлер будет принимать контрмеры, чтобы поддерживать дух своей армии. Этот дух можно поддерживать только удачным наступлением, и поэтому с его стороны возможна такая подлость...

Вот такие дела на фронте.

...Весна в полном разгаре. Кругом всё зелено, красиво, цветут сады, и в небольшой рощице поют курские соловьи. Но все эти прелести природы отходят на задний план, так как каждый «мессер» норовит продырявить голову, и каждая ночь может обещать жестокий бой. Фронтовая жизнь – жизнь суровая, и законы войны – жестокие законы. Однако я считаю, что если только я останусь жив, то лучшая школа из всех тех, какие я прошёл, – это школа войны...

20 августа 1943 г.

Итак, Шурик! Вот уже год, как я на фронте. За это время я познал то, чего никогда не может знать человек, не побывавший на фронте и не знающий, что такое немецкая пуля, снаряд, авиабомба и прочие фронтовые «прелести»!..

Для того чтобы знать, что это такое, надо быть здесь, надо видеть и ощущать фронт всеми пятью чувствами человеческого организма плюс шестым чувством – чувством интуиции. Вот всего вчера мне пришлось лежать полтора часа под бомбёжкой 36 немецких бомбардировщиков, причём лежать почти на открытом месте. Знаешь ли ты, что такое лежать и слушать, как на твою голову с воем и визгом валятся бомбы разных размеров, перемежаясь с «лягушками», т.е мелкими авиабомбами, разрывающимися над землёй! Лёжа почему-то кажется, что очередная бомба валится тебе на спину, и поэтому я предпочитаю лежать в таком случае лицом к небу – дабы удобнее было наблюдать. За 10-15 минут такого времени несколько раз готовишься отправиться к праотцам и неизменно после окончания этой бури убеждаешься в том, что живёшь и пока продолжаешь жить, тут-то познаётся цена жизни, и я часто вспоминаю героя романа Л.Н. Толстого «Война и мир» Болконского, который впервые почувствовал прелесть синевы неба и красоту солнца как светила, уже будучи раненным...

В твоём письме звучит обида, что тяжести войны распределяются неравномерно. Такого равенства, конечно, нет и быть не может. Например, крестьяне живут подальше от фронта, не знают, что такое война и связанные с ней неприятности. Вот ты пишешь о том, что голодно и холодно. Конечно, это так. Но ведь знаешь, в каком положении находятся люди, когда в силу военных действий они были выселены из прифронтовой полосы... И ты представляешь, эти люди даже не плачутся на судьбу, на сгоревший дом, на потерю близкого человека... Это, конечно, тяжело. Но с каким спартанским стоицизмом они переживают утраты и лишения. Прими это, Шурочка, во внимание.

30 августа 1943 г.

Вспомнил, что сегодня ровно год сравнялся с тех пор, как я приехал под Карманово и принял боевое крещение. Прошёл всего один лишь год, но как изменилась обстановка, и заметь, изменилась в нашу пользу. Сейчас наши части гонят фрицев так, как ещё не гнали после Сталинграда. Мы вырвались на оперативный простор в те места, где партизаны и без нас не давали покоя гитлеровским собакам. Конечно, пока ты получишь письмо, Совинформбюро уже объявит о наших успехах. Когда узнаешь, что войска, наступавшие на С-к, отличились, знай, что есть и доля близкого вам человека. Итак, годовщина хорошая, остаётся ожидать такого же продолжения.

3 ноября 1943 г.

Поздравляю вас с наступающей годовщиной Великого Октября!

...Вот и сегодня какая радость – взята столица Украины, город Киев! Сейчас 7 часов вечера. Я только что вернулся из одной части, где делал доклад о 26-й годовщине. Как кстати подоспело сообщение о взятии Киева! Знаете, мои дорогие, мы находимся на ружейный выстрел от врага, несмотря на всё это, мы продолжаем жить обыкновенной жизнью советских людей. На этом тесном участке земли наши солдаты и офицеры чувствуют себя как дома. Я бы мог рассказать множество смешных и вместе с тем замечательных храбрых поступков, доказывающих, что все без исключения, несмотря на опасность для жизни, чувствуют себя как дома, т.е. на своей земле. А враг похож на ночного вора... Но насколько жесток, настолько же и труслив. Он, правда, ещё не бежит, а огрызается. Он ещё способен временами уничтожать зевак, но зверь ранен, и недалёк тот час, когда будет повергнут во прах.