Станислав Владимирович Очаповский (1878–1945) – учёный, врач-офтальмолог, доктор медицинских наук, заслуженный деятель науки СССР. Родился 9 февраля 1878 г. в Белоруссии. Окончил Петербургскую военно-медицинскую академию. Возглавлял глазную лечебницу Красного Креста в Пятигорске. Впервые в истории отечественного здравоохранения применил практику летучих глазных отрядов. С 1909 г. – заведующий глазным отделением Кубанской казачьей войсковой больницы в Екатеринодаре. Преподавал в Екатеринодарской фельдшерской школе, возглавлял кафедру глазных болезней Кубанского медицинского института. Умер 17 апреля 1945 г. Похоронен в Краснодаре на Всесвятском кладбище. Именем С.В. Очаповского названа Краевая клиническая больница № 1 в Краснодаре.

ТЕТРАДЬ № 5 (с 25 марта 1941 г. по 3 июня 1943 г.)

1941 год

Март 1941 г. (запись Н.В.О.) (Имеется в виду Надежда Васильевна Очаповская, жена С.В. Очаповского.)

…Папа выбран депутатом в Верховный Совет СССР. В конце февраля он ездил в Москву на 6-ю сессию, беседовал в Кремле и решал важные государственные дела. Теперь у него много работы. Он получает много писем от своих избирателей, помогает им, разбирает их жалобы…

25 марта (эта и далее – С.В.О.) (Имеется в виду Станислав Владимирович Очаповский.)

В воскресенье 23 марта у Володи был экзамен по скрипке в присутствии профессора скрипки Вилика и, конечно, его учителя. Экзамен прошёл вполне удовлетворительно, я лично лежал в соседнем кабинете с гриппом. Мама говорила, что профессор Вилик остался вполне доволен успехами Володи и обещал осенью взять его к себе в музыкальное училище в свой класс.

27 апреля.

Канун первомайских дней. Весна в полном разгаре! Сейчас все деревья в листьях, даже дубы и акации. Цветут яблони и груши, сирень. Горпарк вполне готов, весь в цветниках и пальмах.

Занятия в школе у Володи идут сносно: хорошо по русскому, посредственно – по арифметике. Виновато в значительной степени его незнание таблицы умножения, отсутствие беглого счёта в пределах двузначных чисел. Хорошо бы заставить его упражняться в этих отстающих предметах. А он – порядочный лентяй, когда дело идёт о сверхурочном! Ему бы рисовать да рисовать бабочек, гусениц, пароходы, танки; рассматривать картинки из Брема. А весною тянет в садик. Он с весною прибрался, зазеленел кустами роз, высоко поднялись ландыши.

21 июня.

Мама уехала вчера в Воронеж защищать диссертацию на учёную степень кандидата медицинских наук.

Все эти недели в мае и июне прошли в недоумённых попытках разрешить вопрос о скорейшей посылке детей в Геленджик. Было несколько проектов. Один из них – самой маме взять отпуск и поехать с детьми к морю. Но план провалился, ибо в июне предстояло защищать диссертацию и долго готовиться к ней <…>. Так бедные дети остались дома. Дни знойные, температура в тени – 34 градуса. Два раза Володя был в кино, ближайшем к нам на открытом воздухе. Видел и слушал картины «Большой вальс» и «Руслан и Людмилу».

22 июня 1941 г.

ДНИ ВЕЛИКИХ ТРЕВОГ И КРУШЕНИЯ.

ГЕРМАНИЯ ОБЪЯВИЛА ВОЙНУ НАМ!

Я был поражён сильнее, чем громом. Целый день сидим у радио. Речь В.М. Молотова, отклики на неё со всего Союза. Гремит музыка – марши, патриотические песни. В городе напряжённо, деловито, все на улице. Людно. А дети, как всегда, играют, хорошо кушают, качаются в гамаке. Объявлено о затемнении. Танюше это не понравилось, и она заявила: «Мне не нравится война. Здесь темно. Поеду совсем в Геленджик и не вернусь сюда!» – это было её первое выражение о войне.

23 июня.

Уже сказываются военные действия: сводка нашего военного командования, речь Черчилля…Ночью я не спал по обыкновению и прислушивался к движению вовне. И всё та же неотвязная мысль, что вчера: что с мамой? Ведь медицинский институт в Воронеже в таком же положении, что и у нас: закрыты общежития, везде формируются госпитали, уходят на фронт научные работники, преподаватели.

Наш край на военном положении. Говорят, никого не пропускают в Новороссийск. А если бы и пропустили, то хорошо ли детям жить в пограничной прибрежной военной зоне?

26 июня.

Приехала мама!

31 июля.

Д-р Ф.А. Прозоровский увёз детей в Геленджик. Я достал пропуск.

Зима 1941 г.

<…> Шла война, наша Великая Отечественная война… Шла и подошла вплотную к границам нашего Краснодарского края. Заняты фашистскими ордами Керчь, Таганрог; угроза Ростову. Вражеские аэропланы летают над кубанскими городами и станицами, бросают бомбы.

В конце ноября решено эвакуировать Кубанский медицинский институт в Армению, в Ереван.

26 ноября Володя простился со школой, получил надлежащее удостоверение. 29 ноября после недельных сборов вещи (чемоданы, постель, узлы с вещами) погружены в грузовик и отправлены на станцию «Краснодар-2». Жуткое ночное сидение на перроне станции. И в 3 часа ночи 30 июня поезд с Кубанским медицинским институтом тронулся… Ехал наш институт в 12 пассажирских вагонах. 30 ноября проехали Тихорецкую, Кавказскую, Армавир. Боялись бомбёжек, но их не было. Немцам было, очевидно, не до нас: в это время наша армия обратно отбирала Ростов и громила фашистов.

1 декабря мы проезжали Беслан, Грозный, Махачкалу. Снега покрывали землю по всей долине Сунжи. 2 декабря очень медленно тащились по бесконечному побережью вдоль Каспия, пропуская на всех разъездах поезда на север. Ночью в Баку. 3 декабря не нашли снега вдоль всей долины Куры, хотя воздух был морозный. Утром любовались из окон поезда великолепной панорамой Главного хребта, вместе с предгорьями покрытого снегом. Ночью в Тбилиси и 4 декабря продолжили путь от Тбилиси до Еревана уже в горах. В 11 часов ночи были в Ереване. В поезде поднялась суматоха в ожидании возможной выгрузки. Но поезд стоял спокойно всю ночь, всё утро. И наши дети спокойно провели в вагоне эту последнюю ночь с 4 на 5 декабря.

13 декабря.

Прошло 8 дней нашего пребывания в Ереване. Живём, как на бивуаке, неустроенные, в общежитии Учительского института на ул. Гнуни. Одна комната, в которую отовсюду вливается холодный воздух, дрожим. Постепенно приспособили к электрическому освещению электронагревательный прибор и получили свой кипяток. Коля и Саша, всю дорогу опекавшие нас, добывают нам хлеб, керосин.