Ф.М. Денисенко – уроженец ст. Крыловской.

17 февраля 1945 г.

Добрый день, дорогая Дуся!

Сегодня получил от тебя письмо, которому очень рад, т.к. в нём ты сообщаешь о получении лит. монтажа.

Теперь я успокоился и думаю, что ты сможешь его подготовить и показать вовремя. Надо прямо сказать, что лит. монтаж получился не особенно хорош, но беда в том, что побочных материалов очень мало. Если бы здесь была библиотека, хотя бы такая, какая у нас была в Баку (домашняя), а то ну просто нет ничего, особенно чего-нибудь художественного.

Ну да теперь уж какой будет – когда поставишь, скажи своё мнение в процессе постановки, оно, конечно, будет гораздо виднее.

Теперь, Дуся, ты пишешь насчёт отпуска. Я знаю, что некоторые приезжают домой – отпускают в отпуск, но у нас в отпуск отпускают только тех, которые имеют серьёзные и уважительные причины. Без особых причин никого не отпускают. Так что я на кратковременный отпуск просто не рассчитываю – нет никакой возможности. Я рассчитываю на конец войны – это будет вернее.

На литературном поприще у меня всё ещё затишье. Ничего не делаю, т.к. нет совсем времени и обстановка совсем не позволяет. Иногда просто жаль, что так много прошло времени, а я ни одной строки не написал.

«Орлят» 21 января выслал в Москву в журнал «Знамя», который издаётся Союзом советских писателей. Каков будет исход, не знаю. Это журнал не молодёжный. Но другого адреса я не мог найти, поэтому и выслал туда. В редакцию сообщил, кроме своего адреса, адрес твой, адрес семьи.

Если что будут сообщать – пиши.

Вот такое дело. Может, дело изменится – не знаю, но пока дело неважное.

Писем ни от кого не получаю, ни от Гриши, ни от Нины, ни от Оли. Да и у меня пропала всякая охота писать. Не пишут, и я не пишу, просто надоело им писать (хотя не так часто), а они молчат.

В некоторых письмах ты, Дуся, пишешь, что, судя по фотографии, я худой – это верно. Но смотри, сама держись, чтоб я приехал, мог насладиться.

Погода у нас неважная – снег, ветер, иногда слякоть. Не поймёшь.

В остальном всё по-старому.

Вот. кажется, и всё.

Передавай, Дуся, мой искренний и горячий привет мамаше, Васе, Тиме и Гале с Витей и всей нашей семье, всем тёткам и дядькам, племянникам и племянницам, а также и всем знакомым и соседям, а Вову, Серёжу и Эдика крепко-крепко расцелуй.

Ну всё, крепко обнимаю и горячо целую, остаюсь твой и только твой Фёдор.

17 февраля 1945 г.

От твоих учащихся я получил письма, от Маруси Онищенко и от Горностаева, и времени нет им ответить.

Передай им, Дуся, что я их письма получил, благодарю их за эти письма, но ответить не могу, т.к. времени нет.

Если время и охота у них есть, пусть пишут, а я, в свою очередь, как вырву время, обязательно напишу. Ещё, Дуся, ты пишешь, что можешь помочь мне в отношении отпуска. А можешь разве чем? Если можешь – действуй, я очень буду рад хоть на часок попасть к вам, не говоря уже о большем. Целую крепко-крепко.

Фёдор.