Ноябрь 1943 г.

Передышка закончилась. Ночью совершили марш на станцию Сенную, погрузились в вагоны, получили сухой паёк на три дня, и эшелон тронулся в путь. Проехали Ростов и движемся по Украине. Короткая остановка на ст. Борисполь. И только отъехали от города километров 15-20, как налетел один «юнкерс» и буквально разбомбил наш эшелон. Была низкая облачность, туман, и поймал нас на болоте в двух километрах от леса. Это, конечно же, сработал шпионаж. Убит машинист, легко ранило помощника, но он смог довести состав до ближайшей станции. Я спал, и вдруг резкий толчок, остановка, взрывы, вой самолёта и крики «прыгай». Я тоже выпрыгнул с вагона и побежал в сторону от железной дороги. Вижу, самолёт снизился до бреющего и начал поливать из пушек и пулемётов, кто-то меня с большой силой свалил на снег. И конечно, этот человек спас меня. А был это бывалый фронтовик лейтенант Осокин. Начали собирать убитых и раненых. Подбегаю к одному и не могу опознать, вижу – знакомый, а это был земляк мой Фокин. Он ещё был при памяти и говорит мне: «Видишь, Саша, что они, сволочи, сделали со мной…»

<…>

На ближайшей станции, куда довёл эшелон раненый помощник, рядом с вокзалом вырыли братскую могилу на 136 человек, погибших во время бомбёжки.

<…>

31 декабря 1943 г.

Завтра Новый год, а сегодня в 4.15 утра артподготовка разбудила всё живое в округе. Огонь вели сотни орудий разного калибра, «Катюши», и здесь я впервые увидел в работе нашего «Ванюшу». Это 100-килограммовый реактивный снаряд, осколочно-фугасный, рвётся, как бомба. Когда они дали залп, у нас блиндаж трясло, как в сеялке. Артподготовка длилась 1 час 40 мин. Затем передок обработала авиация, и 1-й эшелон перешёл в атаку на Житомир, за ними пошли и мы. Так вот после такой обработки переднего края немцев почти глухих брали в плен, они тряслись и ничего толкового сообщить не могли.

<…>

Все пленные спрашивали, что за чудо, и когда им говорили: «Ваня», они кивали головой, хотя понимали, что этот «Ваня» достоин уважения, как и русский Иван.

<…>