Леонид Иванович Давыдов (1913–1990) – военный корреспондент фронтовых газет «Боец РККА» и «Боевое знамя». Его письма родным опубликованы в первой главе. В конце войны Л.И. Давыдов начал вести дневник.

ГОД 1945-й

4 января 1945 г.

Ночь. Тихо-тихо кругом. Даже удивительно тихо спит Женя, только, как паровоз, выдыхая воздух: «Пуфф… Пуфф…» Лежал. Курил. Сон перебил читкой страницы. Много различных мыслей в голове – и одна другой умней, а то и дурней. И новая мысль – писать дневник последнего года войны. Да!

…В этом году Новый год я встретил в более благоприятной обстановке, чем все прошлые фронтовые. В 1942-м – Севастополь. Попал под лёд. Бой на Бельбеке. В 1943-м – под Туапсе, на перевалах. В 1944-м – бой за Житомир, наступление. И вот теперь – оборона, тишина, порядок, хорошая погода – зима с умеренной температурой, ясными лунными ночами.

…Новый год прошёл в кругу друзей, с которыми прошли с Кубани по всей Украине. Пили горючее – польский самогон, к тому же разноцветный. Какая была ночь! Такую ночь фронтовик запоминает надолго.

2 января был в 9-м. Находился в 3-м хозяйстве до вечера. Обедал у Котченко. Было немало самогону, смеха, шуток. Командир роты Котченко, которого я ещё знал командиром взвода, – довольно весёлый парень, не лишённый юмора. Ночь провёл во взводе Голубинского. Молодой, способный, умный офицер. Спали с ним вместе. У него землянка на весь взвод. Бойцов его я знаю хорошо – орлы. Беседовали обо всём. А Смоленцев попросил рассказать про Севастополь. До двух ночи проговорили.

3 января в полдень был у Никитина – степенный, аккуратный, простой и приятный майор. Беседовали, курили. Я остался без табака. После обеда готовил материал. Отправил с почтальоном. Ночевал в землянке у Беликова – парторга. Соколова и Солодинова не было, так что места мне хватило. Военполитсовет обслуживает пожилой усатый солдат-ставрополец – такой степенный, вежливый, настоящий солдат, недаром у него Звезда и «Отвага». Молодец. С Великовым читали газеты, беседовали. Тема одна – когда она, проклятая, кончится. Не помню, кто первый уснул. Утром смотрю – сапоги начищены. Порядок. Это солдат.

4 января. Вместе с капитаном Рохлиным – земляком – пошёл во 2-й, на высоту «262». Здесь впервые я был 14 декабря ночью, когда за неё воевал батальон Дзюбы. Хорошая горячая ночь. Вот это был красивый бой. Жаль лейтенанта Внученко – погиб, и так просто, от шальной мины. А героев было много – помню, беседовал с парторгом Егоровым, бывалым солдатом, перед боем, в траншее. А потом с ним встретился в санроте, он ранен был в ногу. Ну герой просто. Или разведчик.

Это что-то невообразимое – три раны, две – в руку и ногу, а третья – в живот, навылет. А он ходит, разговаривает.

И вот теперь я смотрю на эту высоту. Здесь уже другие бойцы. Укрепились хорошо – траншеи, землянки. И немецкие использовали.

Домой возвращался через КП. Заходил в оперативный…

5 января 1945 г.

Сегодня классически искупался. Баня в медсанбате мировая. Для меня на фронте баня, вернее, купание, приобретает какое-то особое впечатление или ощущение. В мирное время это было обычное, будничное явление. Но теперь за хорошее купание я готов отдать год жизни. Искупаюсь – и будто помолодел, легко как-то становится, светлее мир, приятнее жизнь солдатская. Вечером был у Алексеева – предупредительно-вежливого, любезного. После ужина провели пару часов со снайперами. Ночевали с Кацем – способный комсорг. Устроились мы с ним на одной узкой кровати. Вот сейчас часов 6-7 утра. Ещё темно. Встал писать материал, и это решил записать.

6 января 1945 г.

В полдень вместе с Алексеевым пошёл к Морозову – комбату, Герою Советского Союза. Простой, скромный, не сказать, что умный – понимающий парень. Он мне много про Днепр и Киев рассказывал, а сам с Алтая. Начал он войну солдатом, до войны – бухгалтер. Мы с ним по чину одинаковы, но насколько он военный! У меня просил разрешения закурить. Говорим о мыслях, желаниях. «Для меня приказ – закон жизни, сила, двигающая вперёд. Я не успокаиваюсь, пока не выполняю его».

8 января 1945 г.

Опять ночь – она спутница и верная любовница для влюблённых и разведчиков, а я добавляю – и для фронтовиков, у которых остался ещё кусочек чувства человеческого! Когда кругом тихо-тихо, а я лежу на сравнительно мягкой постели (насколько мягка солома, застеленная плащ-палаткой), тело отдыхает от ходьбы, воздух в землянке тяжёлый, Женя не храпит, и я курю хороший табак – что может быть лучше, как не отдаться мыслям! Пусть многое из них – фантазия, пусть это воздушный дом, но тогда-то и легче жить, если в чего-то веришь, чего-то ждёшь. Я не мыслю мысль без цели.

Вчерашний день провёл в батальоне Морозова, и оттуда сегодня после обеда по горам пошёл к себе. Мы стали пограничниками – пока пройдёшь участок даже одного батальона – ноги поломаешь.

Дома Женю не застал. Меня увидел Вася, зашёл, принёс обед. Я занялся печкой. Через 10 минут стало темно. Было часов семь – решил узнать, что нового, как начальство поживает. Застал картину: Федя и Фюрер – за столом. Перед ними литр. Весёлый разговор… Отказаться не смел. Целый час слушал излияние эпитетов, монологов и прочей галиматьи, вроде: «Я достаточно пьян, чтобы говорить правду…»

Сейчас все спокойны. Федя дрыхнет. Фюрер свернулся комочком на панском диване. Пришлось самому «искать блох» в обеих страницах.

11 января 1945 г.

Как-то незаметно, пусто текут эти дни-близнецы. Однообразные до тошноты. Скучные до одурения. С одной стороны, я понимаю Фёдора. Он действует по Блоку – «истина в вине». Он, правда, уже испорченный. Его не вылечишь. Самое паршивое, что я сам привыкаю пить водку. До войны я не мог выпить более стакана – теперь пол-литра свободно пью. Нет, что и говорить, оборона – паршивая штука. От этого Максим дал по морде одному поручику, Осодчий избил десятерых за раз, Кожухар избил Хитрова, тот в ответ.

Скука, скука – это слово аншлагом висит над всей нашей жизнью. Единственное спасение – бойцы. Вот там я себя лучше чувствую с ними – в беседах, разговорах, простых и хороших, с ребятами, которые живут одним, у которых и интересы бесхитростны – незаметно и легко проходит время. Вот два дня провели опять в 9-ке. Больше всего занимался снайперами – был на позиции у Альманжанова из Сталинабада и Шакерова из Башкирии. Два молодых, разных по натуре и по крою и складу солдата: первый – спокойный, тихий, даже скромный, как девушка, а второй – живой, горячий, и, смотря на него, я вспоминаю себя в молодости.

Когда я дома и если не читаю, то как-то и не сразу заснёшь. Лежишь и куришь, и куришь. А вот тут, лёжа рядом с бойцами, беседуешь и чувствуешь, как одолевает сон. И спится как-то сладко. Утром вставать неохота.

СохранитьСохранить