Валентин Мастепанов – уроженец ст. Отрадной.

31 октября 1941 г.

Привет из станицы Ипатовки, в 40 км от Дивного. Пишу письмо, находясь в Ипатовке, мы прибыли в неё 30 / X 41 г. вечером. Я жив и здоров, чего и вам желаю. Я писал письмо из Красного села, получали ли вы его, не знаю, но пишу ещё, потому что из нашего эшелона едет человек в Отрадную по болезни. В этой станице мы накупили много хлеба белого, ведь это ставропольщина, и здесь хлеба много. Мы движемся в северо-восточном направлении. Со мной находятся М. Седин, М. Шмайлов, Маньшин и др. ребята из Отрадной. Я соскучился по родной станице, вспоминаю прошедшие дни, учёбу, не пришлось мне учиться в школе до конца, но всё равно и те, которые остались, учатся, им тоже, вероятно, не придётся окончить школу, ибо создалось очень напряжённое положение. Здесь мобилизуются также женщины для особых работ. Прошу не беспокоиться обо мне, ибо мне пока хорошо, кушаем вместе с одного ведра, как братья.

Выходим завтра дальше, и, может быть, пройдём такой путь, который будет внесён в историю человечества.

До свидания.

24 ноября 1941 г.

Из станицы Жуковки на Дону!

Добрый день, дорогие родители: папа, мама, сестра Сарра и Михаил! Первым долгом сообщаю, что я жив и здоров, чего и вам желаю. Пишу письмо второе из данной станицы, первое, которое писал 21 / XI 41 г., пущено по адресу. В этом письме сообщаю вторично, что прибыл на место, в Жуковку, 18 / XI 41 г. вечером. Прошли такой путь, который похож в некотором отношении на Суворовский поход, в пути были один месяц, пришлось перетерпеть всё, что встречается в жизни и в быту; можно написать об этом книгу-роман «Поход». Всего не опишешь, ибо писать подробно мало времени, надо обращать сейчас всё внимание на военное дело, а об этом расскажу подробно, как только вернусь домой. Здесь находится М. Шмайлов, М. Седин, с которым мы ужинали последний раз в ресторане, П. Маньшин и много др. отрадненцев. Сейчас здесь встречаются некоторые затруднения в питании и в др. отношениях, но всё скоро выпрямится при помощи наших объединённых сил. Мы пока отдыхаем и скоро принимаемся за дело, за оборонительные мероприятия. Дня через три-четыре получим обмундирование и будем настоящими бойцами РККА. Мы, вероятно, будем находиться в резерве, будем решать исход войны к началу весны. Здесь пока тихо, не слышно гула моторов, артиллерийской канонады, короче говоря, мы будем жить спокойно. Очень хорошая у меня одежда, потому что тёплая, но зато сапоги мои разбились ещё в пути, плохо то, что нет тёплых перчаток, а без них мёрзнут руки.

Да, пришлось побывать там, где не думал никогда, и перенести то, о чём не мечтал, ну ничего, эта проклятая война должна скоро кончиться, и будет наказан тот, кто истребил так много человечества, после чего должно зацвести и зажить мировое человечество так, как никогда в истории.

Пишите много, чаще письма, ибо я имею теперь постоянный адрес, опишите, как там дома, все ли живы и здоровы, как живётся, есть ли какие изменения в станице, работают ли школы и ходят ли ученики в школу. Не мобилизован ли 1924–1925 гг. на работу по оборонительным мероприятиям? Ибо где мы проходили станицы и сёла, везде мобилизовывались девушки и мальчики этого года на работу по обороне, и школы были закрыты; женщины также мобилизовывались на эти работы, т.е. всё было поднято на защиту родины. Вспоминаю прошедшие дни моей учёбы, как учился вместе со своими товарищами, как было весело в школе! Да, поговорил бы я сейчас со всеми, со всей станицей Отрадной, поговорил бы с учениками и т.д. Да, что значит родина-Кубань, где бы ни бывал, где бы ни было хорошо, но родина – Отрадная – лучше!

Но ничего, всё это пока в сторону, подумай сейчас о родине, о Руси, будем защищать родину-Русь, Отечество, а после победы будем говорить о войне, о битвах, о походах, о трудностях, которые мы пережили, и [внесём] всё это в историю человечества. Будем тогда веселиться, играть, вспоминать о своих товарищах, братьях и отцах, геройски павших за родину, за Русь!

Пропишите ещё что-нибудь, может быть, я не всё попросил вас описать мне.