11 января 1942 г.

Здравствуй, Лиза!

Кажется, я прожил два года с тобой вместе и наблюдал всё время и, признаться, много изучил тебя. Всё же плохо ещё знаю тебя. Это объясняется тем, что я не смог более близко общаться с вами, что, конечно, дало больше своих результатов.

Все мои мнения сходились к тому, что это письмо (которое я получил) будет начинаться с буквы «Д» и кончаться «Я».

Это первое слово меня пугало.

Этот период сильно подействовал на меня. Ходишь, как <…(написано неразборчиво)>, из рук всё валится. Я даже сейчас не могу прийти в себя. Конечно, мне становится понятно, какое мнение сложилось у тебя обо мне…

22 / XII был на концерте композитора-орденоносца Дунаевского в количестве 190 человек. Здесь, можно сказать, по-флотски «сильно». 28 / XII был на концерте орденоносца Мусина, известного подражателя Чарли Чаплина. Завтра думаю сходить на концерт орденоносца Манкеева. Видишь, из Москвы их маленько потеснили, так они стали нас проведывать.

Да, вот что, Лизок, что вы исполняете на своём концерте, который вы даёте? Интересуюсь: ты-то исполняешь что или нет? Возможно, ты не такая гордая, как тогда была. Помнишь, я сколько просил тебя спеть, ты и слушать не хотела.

Вот я прочёл ещё раз твоё письмо. Видишь ли, жаль [Ланшина], глубоко сожалею по этому поводу. Но что поделаешь, завтра, возможно, мне придётся проделать то же. К чему ты вспомнила Феню? Я уже забыл её… Передай ей привет, только с фасоном, для неё этот привет – как капля дождя на шляпу. Панна, смотри ты. Я ей написал два письма, а она ответа не пишет, вот «мелочь». Так я ей не ответил на одно, но сейчас придётся написать. Знаешь, она слишком любопытная. Не лучше ли будет, если ты ей не будешь давать читать? Потому что я убедился, что она сможет, так сказать, сделать кое-что по-своему. Смотри сама, тебе виднее. Вот всё, что мог написать. Пока, моя ты возлюбленная Лизочка. Болит у меня душонка за тебя, эдакая. С крепким по… (чуть не ошибся), Василий.

7 июня 1942 г.

Здравствуй, Лиза!

Признаться, я уже давненько получил ваше письмо. Ответить собрался только сейчас… Скажешь, что вру? Нет. А действительно не было времени. Твоего письма под руками нет, так ничего не могу сказать о каких-нибудь взаимностях.

О себе можно сказать только то, что, прожив один день, ожидаешь ночи. И всё это так однообразно, монотонно. Просто кажется противно. Кажется, если б так пришлось жить свою жизнь, то в 30 лет был бы седой. Хорошо, когда в жизни много контрастного, редкого, нового. Так ведь? Ты, наверное, когда ехала в армию, то считала, что в твоей жизни будет почти всё новое. А потому скоро разочаруешься. Вот так день, таким духовным впечатлением проникаются дни наши. Ожидаешь всё чего-то такого решающего, которого, наверное, и вы ожидаете, и все наши други и недруги. Трудно сказать, когда оно будет.

Лиза, недавно видел Гришку Ваулина, беседовал с ним. Живёт он, нужно сказать, хорошо. Настроение такое же, как и у меня, в общем, на жизнь мы смотрим сейчас одинаково. Правда, он уже сейчас стал немного не таков, как на гражданке. Знаешь, Лиза, он сейчас возмужал, сейчас уже Григорий Лукич с плюсом. В общем, хороший будет учитель. Будущий наш коллега. Лиза, тебе, наверное, кажется противным, когда говорю об учительстве. Что в этом есть хорошего? Живут, мол, как «старосветские помещики». Не так ли ты воображаешь наше будущее? Представь: когда мы старики и кушаем солёные грибы…