«Три раза меня брали в плен и три раза я бежал, а последний раз, когда я убегал и меня поймали, то избили, чтоб я был несколько часов без сознания, после чего сразу заболел тифом, и так заболел, что снова был без памяти, говорил, что попало, ребята (товарищи) привязывали меня верёвками… В результате всего этого у меня стал вес 48 кг. В таком виде был и Роман Спиридонович, когда я его встретил. Это было 2 июля 1942 г. В таком виде нас везли в вагонах немецкие людоеды в Германию. Мы уже были без крови и без тела. Жёлто-зелёная кожа обтягивала кости. Мы уже плохо ходили, зачастую могли передвигаться только на четвереньках. Много умерло в вагонах, но вагоны не открывали, мёртвые перемешались с живыми. Не давали ни пить, ни есть. Стояла июльская жара. Вагоны накалялись, а в каждом вагоне (маленьком товарном) было 70-75-80 человек.

Я никогда не предполагал, что уже четвёртую ночь лежу спина к спине с Романом Спиридоновичем. Потом однажды с горя он спросил: “А откуда ты, а какого района, а села, а хутора, а чей же ты есть?” Я отвечал ему на каждый вопрос. Мы крепко обнялись, были как дети, которых судьба оторвала от родной матери. Он был очень худой и пухлый, ноги пухлые. Мы просили друг друга, чтобы кто останется в живых, рассказал дома родным о нашей встрече в этой ненавистной стране. Нас привезли в большой <…(неразборчиво)> из колючей проволоки. Это был рынок, где людоеды продавали русских людей. Роман Спиридонович говорит мне: “Давай скажем, что мы оба пекари, и может быть, попадём куда-нибудь на пекарню”.

Нам повесили на шеи куски железа с номерами. Начали гонять и бить палками, чтобы сделать кучками. Он оказался в одной кучке, я в другой. Провожать друг друга невозможно, потому что убьют тут же на месте. Жаль до слёз расставаться со своим человеком. Но ничего не сделаешь. Итак, нас разогнали. Это было 9 июля 1942 г. Итого я с ним пробыл одну неделю вместе. Больше я его не видал и ничего не слышал. Если его до настоящего времени не слышно, то, возможно, где-нибудь на фабрике или в шахте. Истощённые голодом, холодом, изморенные непосильной работой военнопленные погибали тысячами. Десятки тысяч насчитывает каждый немецкий город, где покоятся наши братья, замученные в фашистском плену.

Последнее время немцы применили отравление военнопленных газом в подвалах.

Что бы осталось от тех немцев, если бы мы сейчас поступили так с ними, т.е. отмерили тем же метром. Да вообще они НЕЛЮДИ.

Вот уже скоро год, как я на свободе, хорошо поправился, а то было шла кровь из носа и рта каждый день по 5-6 раз за день. Ещё бы немного, и я тоже бы умер, но такая судьба…»