12 марта 1942 г.

Здравствуй, Дуся, сообщаю тебе, что нахожусь сейчас в городе <…(зачёркнуто военной цензурой)>, что месяц или больше назад я <…> отбил у немцев, где мы захватили трофеи и побили много немцев. И вот я в этом городе лежу в лазарете, рана очень лёгкая, так что через неделю я выпишусь. Ну, я сейчас от фронта километрах в 180. 9 марта я послал тебе 50 рублей, а 27 февраля я послал тебе 100 рублей. Если б я знал, что ты получишь, то я ещё тебе послал бы, а так не знаю, как там у вас налажена почтовая связь. Письма мне пока не пишите, я получил от вас одно письмо, пущенное вами 28 декабря в город Алма-Ату, а я получил под Смоленском. Не под Смоленском, но в Смоленской области. И нынче, Дуся, я ходил в гости до своей хозяйки, что по взятии города я был у неё два дня на квартире. Попили кофе, поиграли на патефоне. На сердце очень весело стало, когда заиграл патефон, которого я уже восемь месяцев не слышал. Дуся, я очень рад, что получил от вас хоть одно письмо и узнал, как вы живёте…

Уже 12 марта, а снег идёт целый день… Теперь напишу тебе, как мы воюем… Так, на нашем фронте очень много финнов, которые очень храбрые бойцы. Немцы – это не очень храбрые вояки. Теперь я напишу, что Валя пишет, что Рая говорит, что папаша как придёт, то расскажет сказочку. Если бы я пришёл, то не сказок, а что было на деле, хватит рассказывать.

Я вам рассказал бы, как нас двоих отбили немцы вечером в лес и одного моего товарища убили, и я сам бродил по тайге по снегу и ночевал под ёлочкой в 35-градусный мороз, и на второй день нашёл своих. А ещё был случай – немцы запрут в сарай жителей и держат там. Когда мы наступаем на деревни и когда они отступают, то запалят сарай с людьми, и мы часть выручаем таких людей, и вот в одной деревне мне пришлось тоже отбивать замки и выпускать людей, которые плачут и вначале нас целуют, то тут и я первый раз в своей жизни стал плакать, как маленький ребёнок, как Раечка, когда её обидит Зина.

Много, очень много разных здесь случаев, если б пришлось быть дома, то не сказок, а правды хватит рассказу. А пока довольно, Дуся, мне кажется, что вы уже там начали сеять, Дуся, сей в огороде побольше, всю землю, чтоб не осталось невспаханной, паши и копай или так сажай, но чтоб земля не осталась пустой, вот... Не знаю, куда я поеду из госпиталя, тогда напишу адрес, и напиши тогда, как дела в колхозе. Пойди спроси у Гераски, сколько чего посеяли, и напиши мне, что вы получили на трудодень. А сейчас, Дуся, я пока кончил писать, посылаю тебе почтение и желаю тебе всего наилучшего. Теперь посылаю почтение Вере Тимофеевне и почтение посылаю Ниночке Семёновне и Вале Семёновне, и почтение передаю своё Раечке и Зиночке.

Дуся, передай почтение Семёну Иосифовичу, если он дома, и передай почтение всем [колхозникам] – и Антону [Фоменко], и Сорокиной Надежде Ив., бабке Коловой, соседке и Козловой Мелании, огородницам Марусе Зайцевой и [Слипченковой], и почтение куме Надежде [Лапуно], почтение Павлу Ивановичу и его жене Прасковье… Смотри, Дуся, передай всем от меня почтение.

А сейчас до свидания, Дуся. Жму твою руку и крепко целую тебя. До свидания, Вера, Нина, хотя бы заочно жму вам руку, крепко целую вас. До свидания, Валя, Раечка и Зина.