М. Ханаев – уроженец ст. Отрадной. Окончил Орджоникидзевское военное училище.

29 января 1943 г.

Здравствуй, Шура!

В первых строках моего коротенького письма поздравляю тебя с освобождением твоей станицы Отрадной. Дорогая Шура, давно мечтаю с тобой связаться любыми средствами. Уже давно ничего не знаю о твоей судьбе, и каждый день следил за газетой, за тем, когда освободят твою Отрадную, и вот, наконец, находясь на фронте, я прочитал в «Комсомольской правде» за 24.1.43 г. статью «Наш Армавир», где писалось, как была взята доблестными войсками Отрадная. Этому известию я был рад и доволен. Я буду, Шура, счастлив, если ты получишь моё письмо, ещё счастливее буду тогда, когда получу ответ.

Дорогая Шура, опиши мне всё. Твоя станица от войны много пострадала или нет? Да, много горя перенесли, много слёз пролили, но за всё это мы, воины, отомстим немецким гадам. Шура, опиши, где сейчас твои родители – отец, мать и сестра, и как их здоровье. Передай им от меня сердечный привет.

В настоящее время я сам вот уже восьмой месяц нахожусь на фронте. Письма получаю очень редко. От родителей получил за всё время три письма. Шура, за всё время нахождения в армии я ещё из своих товарищей никого не видел. Жду, жду ответа.

Если Шуры дома нет, прошу ответить любому, кто её знает, и сообщить мне её адрес. С приветом, М. Ханаев.

19 апреля 1943 г.

Здравствуй, многоуважаемая Шура!

В первых строках моего письма передаю горячий сердечный привет из глубины моего сердца и массу наилучших пожеланий. Дорогая Шура, я знаю, что местность твоя была оккупирована немцами, разрушена твоя любимая станица, где ты воспитывалась, и знаю то, что была освобождена доблестной Красной армией. Как только освободили, я сразу же написал тебе несколько писем, но до сего времени никакого ответа не получил. Я, Шура, очень беспокоюсь и переживаю за твою судьбу. Особенно вспомнив наши дни, будучи студентами одного института. Это будет самое хорошее воспоминание в нашей жизни.

Я, Шура, вот уже год как на фронте, скучно лишь потому, что потерял связь с лучшими своими товарищами, как с Кантемиром, Хасаном Зангыевым, так и с многими другими, а особенно, Шура, с тобой. Если ты не дома, или из семьи, или хотя бы из соседей кого-нибудь прошу ответить мне адресу, который на [обороте]. Я буду благодарен… Жму твою руку. Миша Х-в.

24 июня 1943 г.

Лес.

Здравствуйте, Фёдор, мать Шуры и Тамара!

Передаю вам горячий сердечный привет и желаю здоровья и успехов в вашей дальнейшей жизни. Вот сегодня получил долгожданное письмо, за что я был рад и доволен, но поверьте, что, когда дошёл до строчек, где написано, что уже вашей дорогой Шуры нет, у меня всё тело облилось кровью. И не верю, нет, Шура жива. Мы её освободим. За Шуру, за разрушение ваших домов буду мстить немецким гадам. Беспощадно будем громить их за всё. Шуру я никогда не забуду, как лучшего своего товарища по учёбе в Орджоникидзе. Письмо ваше прочитал всем товарищам по оружию, и все как один поклялись мстить за неё.

Я очень сожалею по этому случаю и желаю, чтобы она здоровой вернулась домой. Теперь, прошу, если у вас есть какие-нибудь из её карточек, а у неё было много, выслать мне одну, чтобы, идя в бой, не забывать своего друга Шурочку. Не забыть мне её никогда. Если есть адреса Нины Галилеевой и Тани Резник, прошу выслать, и я буду очень благодарен. Привет вам всем. Жду ответа с нетерпением.

В следующем письме напишу больше о себе.

6 июля 1943 г.

Лес.

Здравствуйте, Фёдор, Татьяна и Мать Шуры!

Передаю вам горячий сердечный привет и массу наилучших пожеланий в вашей жизни и работе. Прошло очень много времени с тех пор, как я получил от вас письмо, и на ваше письмо пишу вот уже четвёртое. Я надеюсь, что на все письма получу ответ. Я очень скучаю с того времени, как узнал о трагическом случае дорогой вашей дочери Шурочки. Я даже вот сейчас не могу писать вам эти строки без волнения… Я её до смерти не забуду и буду помнить о ней, как о хорошем друге. В те тяжёлые дни, которые переживали Кубань и Кавказ во время немецкого наступления, всё время думал о вас, о Шуре, и говорил: «Неужели она оттуда не уедет?» И как только освободили вашу станицу, сразу написал несколько писем, интересуясь вашей и судьбой Шуры. Представьте себе, что мы в течение двух лет дружим и ни одной минуты друг без друга не могли. И даже после того, как я уехал в армию, переписывались долгое время. Ходили очень часто в театр, кино и танцы. В общем, время своё молодое проводили, как полагается. Я даже в каникулы писал к ней домой, и она мне отвечала на каждое моё письмо.

Знали её также мои сёстры и родители.

Теперь мне очень трудно переживать эту печаль, так же как и вам. Может, она жива, тогда очень хорошо, она нигде не пропадёт тогда, она своё возьмёт, она им пользы никакой не принесёт, как бы её ни заставляли работать на немца. Она как комсомолка доберётся на Родину. За разрушение ваших домов, за ваши страдания, за Шуру мы ещё сильнее будем громить немцев, ни одну пулю даром не пропустим. Я, как командир, воспитываю своих бойцов к большему истреблению немцев. И многие из них уложили сотни немцев на нашей земле. Все дали клятву ещё сильнее громить немцев за Шуру, за своих братьев и сестёр.

В настоящее время нахожусь жив и здоров, чего и желаю вам. Новостей у меня нет никаких. Живу в лесу. Пишите письма чаще, а то скучно, когда нет писем. Из дома получаю часто.

Прошу выслать мне адреса Нины Галилеевой и Резник. Также прошу вас выслать мне фотокарточку Шуры из её многих карточек и вам буду благодарен.

Прошу передать фронтовой привет всем трудящимся вашей станицы. Жду ответа с приветом.

Миша Ханаев.