Сахар и табак

В холодке лесной посадки,

Примеряясь так и сяк,

Старшина на плащ-палатке

Делит сахар и табак.

Жменя крупчатой махорки,

Белый сахар-рафинад...

Горстки вытянулись в горки

В обозрение солдат.

Службу кончила каптёрка:

Подходи да получай

С кременчугскою махоркой

Рафинад – в окопный чай!

Встал спиной к бойцам ездовый,

Пеший выдохнул:

– Кому?..

– Рябошапкину... Быстрову...

– Большакову – самому!

Если ты из нашей роты,

На войну грядёшь, солдат,

Пей чаи, кури с охотой

Кременчугский самосад.

А за дымкою лощины

Гуще голос батарей,

И везут уже машины

Забинтованных парней...

В школе давнишне-вчерашней

Был в куренье хил мой стаж.

– Так и знал, что некурящий.

Поменяем... Баш на баш?! –

Наседает Васька Рзянкин. –

Я ведь сахара не ем!

А в лощину рвутся танки,

Очумелые совсем.

Мы достатком обменялись,

Беспримерные друзья,

Потоптавшись, рассмеялись

Так, что выразить нельзя!

И идёт туда, где рядом

Пушки с ружьями гремят,

С кременчугским самосадом

Крепкий сахар-рафинад.

Иван Варавва,

1943 г., ст. Абинская