Василий Ксенофонтович Харченко – гвардии красноармеец, стрелок. Был призван в армию из ст. Абинской Краснодарского края. Пропал без вести 4 февраля 1945 г.

10 января 1945 г.

Добрый день, сестрица Фрося!

Сегодня я получил от тебя два письма и одно, первое за всё время, получил от супруги Муры, в котором была фотокарточка. Когда читаешь письма, то кажется, говоришь со своими родными, и остаются впечатления впоследствии, как будто побывал дома. Я остаюсь очень покоен тем, что ты пишешь, что у тебя всё хорошо, но плохо слушать, когда товарищи, читая письма от родных, говорят, что дела дома не весьма важные. Я также доволен тем, что у Ильи Потаповича хорошо обстоит дело и что он чувствует себя хорошо. Но у меня дело не так уж хорошо. А почему? Потому что второй месяц беспрерывно участвуем в боях по разгрому немецких бандитов в Венгрии, а отсюда и вывод: приходится переносить на себе всю воинскую тяжесть боевой обстановки. Но ты не думай, что раз это так, то значит, я уже не похож на человека, нет, я чувствую себя очень прекрасно, выгляжу с виду хорошо, если бы представилась возможность сфотографироваться, и ты увидела меня бы на фотокарточке, то, наверно, и не подумала бы, что я фронтовик передовой линии, а посчитала бы за тыловика. Каждый раз, как вступаем в бой, я так и хочу попасть на тот фронт, где вижу больше фрицев, и своим <…>[1] щёлкаю их, как белка орехи, а меня всё это интересует, и ещё больше разбирает азарт, а когда выйдем из боя, а они, фрицы, обстреливают нас из артиллерии, потом так и хочется оставить этот отдых и снова кинуться в бой.

Ты, Фрося, спрашиваешь о погоде и населении. Здесь живут мадьяры (венгры). Местность гористая, леса, овраги и т.д. Сейчас идёт снег, насыпался на землю толщей по колено, температура – 0 градусов холода, но было и -15 градусов. С 18 декабря были всё время морозы сухие, и вот три дня как пошёл снег. Я знаю, что ты соскучилась за мной и хотела бы видеть меня дома. Я тоже не против твоего желания, но что же, надо заканчивать войну, надо обеспечить мир нашему русскому народу на многие годы, а выполним свой долг перед русским народом, тогда все наши желания исполнятся за столом у чашки вина.

За то, что ты отметила день моего рождения 21 ноября, я очень и очень тебя благодарю, благодарю соседей, которые меня не забывают, посылаю я им свою благодарность и фронтовой привет. Пока всё. Посылаю тебе свой братский привет, привет Вере Омеликовой, Нюре Лузан (Заболотней) и остальным вашим соседям. Остаюсь здоров, твой брат Вася.

17 января 1945 г.

Добрый день, уважаемая сестрица Фрося!

Сообщаю, что письмо я получил, которое ты писала 19 ноября 1944 года. Очень хорошо читать такие письма, в которых чувствуется хорошее настроение родных из дома. В письме ты приглашаешь меня и Муру на лето отдохнуть, за твоё приглашение я очень благодарю. Ты не беспокойся, останусь жив, кончится война, встречусь со своей любимой супругой Мурой и, конечно, приедем к вам в Абинскую, а встречу нашу проведём так, как не проводили ещё ни разу в жизни. За все разы, сколько бы я к вам ни приезжал. Да, только сказать: «Останусь жив!» Фрося! Сколько у меня было хороших приятелей, нажитых мною в условиях фронтовой жизни, а где они? Как только бой, так и недосчитаешься: или же ранят, или убьют, и приходится таким образом оставаться без них, а кто его знает, что ожидает и меня впереди. В бою пуля или снаряд не смотрит ни на кого, а от неё не свернёшь.

Я часто вспоминаю Илью Потаповича. Когда он был у меня в Кюрдамире, за последней рюмкой сказал: «Выпьем и расстанемся, а когда встретимся, неизвестно». Для меня казалось это сначала смешным, потому что это было в апреле 41-го года, а в июне я догадался. Да и на самом деле, придётся ли встретиться или, может, даже и нет!

Фрося, в настоящее время я чувствую себя очень хорошо, пока всё так же, как чувствовал и раньше. Сейчас у нас зима, иногда и промёрзнешь немного, ну а потом согреешься и позабудешь, что зима. Пока всё. Посылаю тебе с Венгрии фронтовой привет. Привет Вере Омелик и другим соседям. Остаюсь здоров, твой брат Вася Харченко.

19 января 1945 г.

Добрый день, уважаемая сестрица Фрося!

В своём письме спешу тебя уведомить в том, что я здоров, чувствую себя превосходно, здоровье у меня очень хорошее, нахожусь в весёлом настроении. В особенности сегодня у меня день, каких очень мало бывает даже и в жизни. Мы располагаемся на 300 метров ниже пруда, как раз у канавы, по которой вытекает вода. На днях была оттепель, и у шоссейной дороги получился разлив воды, а ночью вода замёрзла, и подо льдом осталось много рыбы, и рыбы – одни сазаны, так наши славяне, в том числе и я, охотились за рыбой. Возьмёшь топор, идёшь по льду и смотришь, где она стоит, и как только увидишь сазана, размахиваешь топором и обухом по льду оглушишь его, а потом прорубаешь лёд и выкидываешь на лёд, и он так задрожит, почувствовав своей крупной чешуёй холод. Таким образом я поохотился немного и наловил пуда полтора, а кто сильно жадный, тот по целому мешку набрал. А сейчас я приглашаю тебя к нам покушать свежачка.

Сообщаю, что как только я вернулся с рыбальства, мне вручили письмо, посланное тобою, с фотографической карточкой Ильи Потаповича. Я тебя за это очень благодарю. Мне сейчас кажется, что я побывал с вами где-то вместе, наговорился и стал так доволен всем, что не знаю, как тебе и выразить своё довольство.

Фрося, ты интересуешься, что из себя представляет Венгрия и сами венгры. Левобережная придунайская часть Венгрии расположена на низкой заболоченной местности, где почва – исключительно один песок, всю площадь, где бы ты ни был, увидишь заселённой домиками, т.е. каждый из них живёт на своём частном клочке земли. Занимаются хлеборобством и частично виноградарством. Правобережная часть местности – рельефная, во многих местах можно сказать – гористая, здесь живут венгры сёлами, занимаются во многих случаях почти сплошь и рядом виноградарством и хлебопашеством. Разнолесие не особенно привычно для наших русских солдат, но зато в лесах помногу водится дичи. В каждом лесу всегда ты увидишь очень много диких коз, зайцев и др. Всюду очень много диких кур (фазанов). Обряды как у нас были раньше – юбка из семи аршин материи и коротенькая блуза, или, как говорят, кофта. Живут венгры лучше румын, у них меньше помещиков-кровопийц. Пока всё. Илья Потапович очень суров на фото. Ну понятно, почему он серчает, что находится не дома. Передаю тебе свой фронтовой привет и привет твоим соседям. Остаюсь здоров, твой брат Вася Харченко.

31 января 1945 г.

Добрый день, многоуважаемая сестрица Фрося!

Поздравительную открытку с Новым годом я получил 29 января, за которую очень и очень благодарю. В ваших условиях всё же, может быть, вам пришлось отметить день 1 января 1945 года хотя бы скромной компанией за столом со стаканом вина, а мне пришлось встречать день 1 января с темна и дотемна в жестокой схватке с фашистскими зверями, да и ещё 2-го числа пришлось подустать, потому что одного дня для нас не хватило. Будет этот день памятен мне ещё потому, что я потерял хорошего товарища Фёдора Панченко, с которым я был вместе около двух лет.

О себе хочу сообщить, что я до настоящего времени чувствую себя хорошо, у нас сейчас большая зима, снег сантиметров в 40, прошедшие дни дул сильный ветер с позёмкой, но для русского солдата эта зима нипочём. Скоро встретимся, сорок пятый год – решающий год разгрома фашистских зверей в их собственном логове. Привет с фронта. Вася.

Фрося, следующее письмо ожидай, буду писать 5–10 / II. Остаюсь здоров, твой брат Вася.

[1] Написано неразборчиво.