«Дорогие сёстры, советские женщины и девушки, томящиеся в аду Освенцима!

Фашисты оторвали вас от Родины, обрекли на нечеловеческие страдания и лишения... Никакие, даже самые страшные пытки и муки не должны поколебать вашу стойкость, твёрдость духа, советскую национальную гордость. Даже здесь, вдали от Родины, в нечеловеческих условиях, в фашистской неволе необходимо держать в чистоте своё имя, ничем не запятнать его. Мы – представители великого советского народа, который напрягает свои усилия, проявляет беспримерный в истории героизм в борьбе с врагами. Многие гибнут героями, отдавая жизнь за счастье грядущих поколений, за счастье людей всего мира.

И нам лучше погибнуть, но не осрамить своего имени, не пасть на колени, не унизить достоинство советского человека.

Враг жесток, потому что он слабее нас, узников. Крепите связи с лучшими людьми других стран, любых национальностей, боритесь за человека, берегите его! Главное – не покоряться, не пасть на колени парад врагом!»

Обращение Д.М. Карбышева к узницам концлагеря Освенцим-Биркенау

– Встань, старый чёрт, разве ты не видишь, кто перед тобой стоит?

Карбышев спокойно повернул голову и, увидев эсэсовского офицера, встал, но арестантского берета, как это полагалось по лагерным правилам, с головы не снял. Блокэльтестер сорвал с головы Карбышева берет, размахнулся и хотел ударить его кулаком по лицу. Но эсэсовский офицер знаком руки остановил поляка и, обращаясь к Карбышеву, спросил:

– Что ты делаешь?

– Я сделал солнечные часы, – ответил Карбышев.

– Глупая, ничего не стоящая забава! Сколько на твоих часах? – спросил эсэсовский офицер.

– На моих – одиннадцать часов 30 минут, – ответил Карбышев. Немец презрительно посмотрел на солнечные часы, вытащил из своего кармана золотой хронометр, взглянул и с недоумением сказал:

– Разница всего на одну минуту… Ты что, старый Иван, часовой мастер или механик?

Карбышев молчал, и, не дождавшись ответа, эсэсовский офицер удалился.

В начале февраля 1945 г. я расстался с Дмитрием Михайловичем Карбышевым. Помню, перед расставанием он жал мне руку и повторял:

– Ждать уже немного, в крайнем случае, в апреле Гитлеру будет капут, и будем праздновать победу.

Я ему сказал, что нацисты могут с ним расправиться до нашей победы. Он ответил, что фашисты могут перед своим поражением пойти на всё, на любое преступление:

– Правильно вы делаете, что готовитесь бежать. У меня к вам, возможно, последняя просьба. Если удастся бежать, то навестите в Москве мою семью. Мой адрес, надеюсь, вы запомните: Москва, Смоленский бульвар, дом 15, кв. 31, Лидия Васильевна Карбышева. Расскажите им, что я не стал подлецом, и ещё прошу – зайдите к маршалу Василевскому и другу моей семьи генералу Леошене и расскажите о моём поведении, что я не стал подлецом, остался верным своему долгу. Напомните беседу со мной в Берлине фашистского профессора Раунбергеймера, угрожавшего нам атомным оружием.

Я заверил, что если удастся бежать, то всё сделаю. На прощание мы обнялись, поцеловались.

– Ну, до встречи на Родине. Желаю удачного побега, – сказал генерал.

С приближением фронта в Берлине гитлеровские палачи по приказу самого Гиммлера решили политзаключённых с Заксенхаузена этапом догнать до Балтийского моря и утопить, а тех, кто не мог двигаться, после селекции отправили в неизвестном направлении.

Около 40 тысяч узников из Заксенхаузена под сильным конвоем эсэсовцев – так называемый «марш смерти» – гнали в направлении Любека. Кто не мог двигаться – расстреливали. Почти не давали пищи и воды.

Пили из луж, ночевали в лесах под открытым небом. Я, как и тысячи других, шёл по этой «дороге смерти», по земле, политой кровью. Мне удалось из-под конвоя бежать в лес вместе с разведчиком-чувашом Павлом Захаровичем Чудиным.

В июне 1943 года я прибыл в Москву и выполнил просьбу генерала Карбышева, навестил его семью и его друга генерала Леошени. Жена генерала Карбышева Лидия Васильевна и его дочери Елена, Таня и сын Алексей внимательно слушали мой рассказ о Дмитрии Михайловиче.

В октябре 1945 года подполковник Дементьев сообщил мне о смерти Карбышева в Маутхаузене. В ночь с 17 на 18 февраля 1945 года в концлагере Маутхаузен генерала Карбышева после горячего душа раздетого вывели во двор. Стояли крепкие морозы. Непрерывной струёй из брандспойта стали обливать генерала. Тело его стало медленно покрываться льдом. Но он произнёс твёрдо: «Бодрей, товарищи! Думайте о Родине, и мужество вас не покинет!» Это были последние слова генерала Карбышева, с которыми он обратился к узникам. Эти слова воина-патриота, как святое завещание, люди передавали друг другу.

С 1963 года в Маутхаузене – на земле, проклятой людьми – стоит монумент: человек, превращённый в снежно-белый камень. На постаменте – строгие и сдержанные слова, начертанные скульптором В. Цыгаль:

«ДМИТРИЮ КАРБЫШЕВУ.

Учёному. Коммунисту.

Жизнь и смерть его были подвигом

во имя жизни».