Иван Семёнович Запольский – участник боёв за Новороссийск и Севастополь. Воевал в 897-м стрелковом полку. Награждён орденами Славы II и III степеней.

Октябрь 1942 г.

В этот октябрьский солнечный день сорок второго тепла мы не чувствовали. Новороссийские лиманы стояли полные холодной воды. Ветер путался в камышах, от этого, наверно, злился и кусал нас, по грудь стоящих в ледяном лимане. Нам, бойцам 897-го стрелкового полка, не успели выдать зимний комплект одежды. Кое-как наши озябшие спины прикрывала мокрая гимнастёрка.

Вторые сутки немец «мурыжил» роту, от которой осталось человек двадцать. Автоматная очередь косила ребят, чьи головы торчали, как поплавки над водной рябью. Многие погибали от переохлаждения и от сводившей ноги и руки судороги. Бойцы приседали и уже не вставали.

Более всего нас измучил фашистский «мессер». Нагло так заходил и, словно с ленцой, прицельно добивал солдатиков. Душа так и просила справедливости. Ротный наш, совсем юнец, мальчишка двадцати лет с небольшим, старлей, разрешил «поблагодарить» «мессера». Прицеливаюсь, а у самого поджилки трясутся – в ПТРе (противотанковое ружьё) последний патрон. Чего думать, ведь со мной рядом лежат убитые мои боевые товарищи, мой боевой расчёт, с которым два года были не разлей вода! Выкарабкался я на сушу, выбрал место как раз напротив яркого солнышка. И так мне отчётливо стало видно голову лётчика в фонаре лобового стекла кабины заходящего на очередной круг самолёта, что даже дрожащие руки не стали помехой. Прицельным выстрелом я попал фашисту в лоб. А самолёт не загорелся. Не произведя ни одного выстрела, как планёр, пронёсся над лиманом и рухнул в камыши. Разведка позже донесла, что самолёт действительно был сбит одним выстрелом, пуля угодила лётчику в голову.

Ротный доложил о случившемся в штаб и о том, кто сбил самолёт. Вызвали меня в расположение штаба, а там бравый такой, симпатичный, похожий на цыгана замполит вроде как с недоверием спросил, как дело было. Я всё честь по чести отрапортовал. Это я потом, в конце шестидесятых, по фотографии в газете узнал «цыганского» замполита. Сам Леонид Ильич Брежнев мне руку жал!

На родину отпуск не дали, на родине немцы хозяйничали: вся Кубань была под «немчурой». Дали мне за сбитый «мессер» три часа отпуска при части. Крепким молодецким сном проспал весь свой отпуск. Очнулся оттого, что кто-то хлопает меня по щекам. Передо мной – маленькое трофейное зеркальце. Смотрю в него, а там вымытый, побритый и переодетый хлопец, то есть я. Командир вручил мне орденскую книжку. Гляжу на грудь – на чистой гимнастёрке сияет орден Боевой Славы III степени…