Ефрем Яковлевич Цурканов (1920–1994) – уроженец ст. Львовской Северского района Краснодарского края. На фронте с 1942 г. Награждён орденом Отечественной войны I степени, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией».

6 марта 1945 г.

Дорогая Панечка!

Уведомляю тебя о том, что я сегодня получил от тебя два письма, за которые сердечно благодарю за твоё беспокойство. В первых строках моего письма передаю вам свой боевой привет, тебе и сынку Ване, папаше, мамаше и Володе. Во-вторых, сообщаю вам о том, что я жив и здоров, чего и вам желаю, наилучшего здоровья в вашей жизни.

Дорогая Панечка, я как будто не писал загадочные письма тебе, чтобы ты догадалась, а просто написал русским языком. Ну, это не важно, в жизни бывает огорчение… Я тебя знаю и вообще не собираюсь узнавать у кого-то насчёт твоего поведения.

Придёт то время, если нужно будет, тогда нам родная земля всё расскажет. А потому я считаю, не стоит так крепко беспокоиться, по-моему. Я уж не так грубо писал, как ты думаешь, да я сам виноват, не задумался и написал то, что не положено. Ну, я виновным признаю себя потому, что в тот день был немного под мухой, и вообще, дорогая, так надоела такая жизнь – всё приходится писать. Так я соскучился по вам, и хочется посмотреть на тебя и на сына Ваню. Мне не верится, что я увижу вас. Ну, думаю, что в скором будущем должны увидеться и наладить свою жизнь, как никогда.

Теперь ты, Панечка, пишешь о том, что тебя не пускают к моим родным. Я верю, дорогая, ну, ничего не поделаешь. Я думаю, скоро я тебе вышлю вызов, и тогда ты поедешь к моим родителям.

Я тебе давно бы выслал, но я думаю, что обидится тесть. Ну, раз такое дело, я постараюсь выслать тебе документы. Ну а пока тебе желаю наилучших успехов в твоей работе. Не жалей силы. Хотя ты работаешь в тылу, а мы на фронте, это всё равно сейчас, что фронт, то и тыл. Все ваши труды – это всё плюс для быстрейшего разгрома врага. А мы, идя в бой, всегда вспоминаем про вас и знаем, что вы нам помогаете всем тем, что нужно для фронта.

Так что, дорогая, недалёк тот час, когда будет сиять знамя победы над Берлином. И тогда мы вернёмся героями домой к вам, долгожданным жёнам и детям. Сообщаю тебе, дорогая Панечка, что от моих родителей я вчера тоже два письма получил. Живут они пока хорошо, только просят, чтобы ты скорее поехала к ним. Они очень скучают…

Родная Панечка, опиши, получаете вы письма от <…>[1] или нет. Я ей посылал два письма, а ответа нету. Не знаю, почему они обиделись, что не пишут, я не знаю. Панечка, у меня такая просьба к тебе – если есть возможность сфотографироваться – сфотографируйся с Ваней и пришли мне. Мне очень хочется посмотреть на вас. Панечка, не обижай Ванечку, но и хулиганить не давай, потому что ему уже пятый год. Он уже начнёт хулиганить. Воспитывай его, чтобы он был человеком.

Я живу пока хорошо, обо мне не беспокойся. Ну, вот и всё, теперь я считаю, что перед тобой я не должным остался. Ты два листа писала, а я один, но большой лист. Я должен получить от тебя в два раза больше.

Ну, пока до свидания. Жду ответа. Целую тебя и сына Ванечку крепко-крепко. Твой муж.

[1] Написано неразборчиво.