Вера Николаевна Кузьмина – радистка, участница освобождения Кубани. На фронте с 1942 г. Служила в 74-м отдельном батальоне воздушного наблюдения, затем в 1461-й отдельной роте связи. Награждена орденом Отечественной войны, медалью «За оборону Кавказа», «За боевые заслуги» и другими.

1941 г.

…Когда немцы захватили Ростов, а он три раза переходил из рук в руки, я вместе с мамой и младшей сестрой эвакуировались в г. Дербент Дагестанской АССР. К этому времени все три моих родных брата уже сражались на фронтах Великой Отечественной войны. Папу тоже в возрасте 49 лет мобилизовали на фронт. В Дербенте меня как комсомолку приняли на работу на военный завод «Красный металлист», эвакуированный сюда из Ростова. На военном заводе мы изготовляли боевые гранаты для фронта.

1942 г.

В это тяжелейшее для нашей Родины время 12 апреля 1942 года, когда шёл десятый месяц войны, Советское правительство и Центральный комитет комсомола обратились ко всем девушкам-комсомолкам и молодым женщинам с призывом: вступить в ряды Красной армии, чтобы заменить погибших на фронтах мужчин. В первые же дни после призыва тысячи девушек-патриоток по велению своего сердца добровольно вступили в ряды Красной армии. Это не была мобилизация девушек. Мы шли на войну добровольно. У меня в красноармейской книжке, которую я берегу с 1942 г., так и записано: «Ушла на фронт добровольно». Мне тогда было только 17 с половиной лет, а брали на войну с 18 лет. Я несколько раз просила военкома, чтобы меня отправили на фронт вместе с подругами, с которыми я работала на военном заводе по изготовлению боевых гранат. Я своего добилась. Директор военного завода дал нам алюминиевые котелки и такие же ложки с напутствием защищать Родину. Этот котелок и эта ложка были у меня всю войну. Хорошо помню, как провожала меня мама на перроне, когда мы садились в эшелон, слёзы застилали её глаза. Она просила: «Доченька, вернись с фронта, хоть раненой, но вернись». А когда эшелон тронулся, она бежала вслед по перрону. Это были грустные и тяжёлые проводы. Посадили нас в теплушки и повезли в воинскую часть. Там нам дали военное обмундирование: гимнастёрки с петлицами (погон тогда ещё не было, они появились после Сталинградской битвы), юбки, мужские рубашки, пилотки, ботинки 40-го размера (а у меня была нога 36-го размера). Впоследствии нам дали кирзовые сапоги с портянками. Учили ходить строевым шагом, ползать по-пластунски, нас обучали устройству винтовки образца 1891 г., учили стрелять холостыми патронами. Часто проводили учебные тревоги – это когда среди ночи слышишь сигнал тревоги, и надо за 15 секунд одеться, обуться и встать в шеренгу в полной боевой выкладке. Не все успевали. А уже 1 мая 1942 г. мы принимали воинскую присягу. Это был для нас в некотором роде маленький праздник. Мы почувствовали себя настоящими воинами Красной армии. Большинство из нас, девушек, не имело военных специальностей. Надо было обучить нас военному делу. Я попала в войска ВНОС – воздушные разведчики. Мы стояли на высоком месте на посту по четыре часа в любое время суток и в любую погоду и должны были безошибочно разобраться во всех типах самолётов, как вражеских, так и наших, знать особенности их конструкции, чтобы безошибочно опознать вражеский самолёт и своевременно оповестить командование зенитной артиллерии или истребительную авиацию. У нас было личное оружие – винтовка со штыком (в дальнейшем нам заменили её на карабин, только без штыка), бинокль, полевой телефонный аппарат. Мы определяли тип самолёта, курс, по которому двигается самолёт (180 градусов, 90 градусов и т.д.), высоту. В ночное время определяли вражеский самолёт по шуму моторов. Наш доклад командованию выглядел так: «Воздух! “Юнкерс-87”, курс 180 градусов, высота 700 м». Я служила в 74-м отдельном батальоне воздушного наблюдения. Наш штаб находился в Армавире, командиром батальона у нас был майор Жижин, начальником штаба 74-го батальона – Барановский. Посты наши стояли по всему Северному Кавказу: в Армавире, Ставрополе, Невинномысске, в станице Крымской, на косе Чушка, «Голубой линии», берегу Керченского пролива. Расскажу о первой встрече с врагом. Я стояла на посту и вдруг заметила в бинокль фашистский самолёт-разведчик «Фокке-Вульф-190». Он из-за высоких деревьев неожиданно появился на бреющем полёте перед моим постом. Я видела глаза фашистского лётчика, было очень страшно, захотелось крикнуть: «Мама!» – но я вовремя оповестила зенитную артиллерию, и самолёт врага был сбит.

1943 г.

В мае 1943 г. меня и ещё десятерых девушек послали учиться на курсы фронтовых радистов. Курсы были краткосрочные: мы изучали материальную часть радиостанции «В-100», учили нас приёму и передаче на радиоключе. По окончании курсов мне присвоили звание сержанта, после чего меня направили радисткой второго класса в 1461-ю отдельную роту связи. Наша 1461-я отдельная рота связи с 25 августа 1943 г. непосредственно подчинялась дивизии. Командиром дивизии был у нас подполковник Бобахо, а командиром 1461-й роты связи – старший лейтенант Манохин. Обеспечивая командование радиосвязью, я участвовала в освобождении ст. Крымской, была на «Голубой линии», на косе Чушка.

1944 г.

В 1944 году наша часть передислоцировалась в Симферополь, несла службу связи на Украине. Разведчики нам приносили сведения о расположении вражеских войск, их аэродромах, складах с оружием и боеприпасами. Кодировщик кодировал эти сведения, а потом мы по радиостанции радиоключом передавали командованию дивизии. Я участвовала в освобождении Харькова, Львова, подошла к крепости Перемышль. Воевала на 1-м и 4-м Украинском фронтах.

1945 г.

В начале января 1945 г. мы перешли польско-советскую границу. Бои продолжались. Когда находились в г. Кракове, командир роты мне и моей подруге Вале Фединой за образцовое выполнение приказов командования дал увольнительную записку в город на два часа. Мы побывали на мосту через польскую реку Вислу. А в марте 1945 г. в Кракове командир собрал на совещание девушек, где поздравил нас с днём 8 Марта и вручил пяти девушкам боевые награды. Одной из них была я. Мне генерал дивизии вручил медаль «За боевые заслуги». Мы продолжали нести свою службу. Приближался долгожданный день Победы, и он наступил. Нас предупредили, чтобы мы уложили свои вещи, будем переезжать в Чехословакию. Но тут был получен приказ: «Всем войскам остаться на месте». Наступило 9 мая – День Победы. Мы стреляли в этот день из винтовок, и никто никого не ругал. Мы долго ждали этого дня, хотелось поскорее вернуться домой, к маме, на Родину. Когда нас посадили в вагоны и провожали домой, то на каждом вагоне было написано: «Родина, встречай своих победителей!», а впереди на паровозе – огромный портрет Сталина. На остановках нас встречали женщины с букетами цветов, целовали нас. В день отъезда вызвал нас командир роты и сказал: «Вы уходите по демобилизации из рядов Красной армии и должны максимально помочь Отчизне в великой созидательной работе. Родина уверена, что вы и впредь будете крепить могущество нашей Родины».