23 июня 1942 г.

Пущено сие письмо 23 июня 42-го г. от твоего любимого Лари. Посылаю тебе, дорогая и любимая Ксеня, и деткам Тоне и Маичке, всем вам от меня мой чистосердечный привет и крепкий-крепкий поцелуй, а также наилучшей жизни и здоровья я вам желаю от всего сердца. Я также пока в настоящее время жив и здоров.

Ксеня, я получил от тебя твоё письмо, из которого узнал, что вы живы и здравы. Это главное в жизни, плохо то, что нет дорогого товарища Мити, очень жаль, но утраченного не вернуть. Ксеня, я прошу тебя, будь уверена в том, что нас всех не побьёт враг, в то время как сам будет уничтожен обязательно.

Ксеня, ты пишешь, что цены подорожали на продукты. В этом нет сомнения, но я надеюсь, что ты проживёшь, и не хуже других. Ксеня, я прошу тебя, чтоб ты себя особенно не мучила тем, что нет меня с тобой. Ты хорошо знаешь, что этим не поможешь себе и мне. Это может отразиться на твоём здоровье, а с тобой и на здоровье детей. Только не забывай, что у тебя пока есть Ларя, а дальше видно будет.

Ксеня, старайся как можно лучше, чтоб зима тебя не застала врасплох, сейчас дорогое время, а главное сейчас – запасись всем <…>.

С тем до свидания. Передай привет от меня всем, привет и крепкий поцелуй. Самсонов.

Ксеня!

10 июля 1942 г.

Здравствуй, Ксеня, это пишет Ларя. Первым долгом спешу передать вам свой чистосердечный привет и крепкий поцелуй. Целую тебя, дорогая и любимая Ксеня, а также крепко целую своих деток Тоню и Маичку. Сообщаю о том, что я пока в настоящее время жив и здоров, вам также этого желаю – быть здравыми навсегда. Ксеня, передай привет от меня маме, Ульяше и ихним деткам, Анастасии и её деткам Вере и <…>.

Ксеня, я это письмо пишу случайно встретившемуся товарищу, который встретился по дороге, но он тебе расскажет подробно о нашей жизни, как она проходит. Ксеня, где я служил, из этой дивизии остались единицы, как я остался жив, не знаю.

Я еду на лошади с одним товарищем верхами. Это потому, что пешком мне уж не было возможно, догоняем повозку с ранеными. Спросил, откуда он, говорит, Краснодарского края Курганинский район, и едет домой по болезни. Я попросил его проведать вас и рассказать о моей жизни. Угости его, чем можешь, если он приедет к вам.

Ксеня, писем пока не пиши, потому что я не знаю, где остановлюсь. Писем от тебя уж давно не получаю, потому что нет порядка. И вот сейчас я нахожусь в Сталинградской области, километров 300 на запад от Сталинграда, посмотри на карту и узнаешь, где это есть.

Ксеня, если враг будет подходить ближе к вам, то мой совет: эвакуироваться нужно будет куда-нибудь подальше, в Сибирь, иначе тебе будет очень трудно и почти невозможно жить. Барахло ты можешь оставить у своих, а для себя взять только то, что необходимо, чтоб можно было двигаться и без жел. дор. Но это ты сделаешь тогда, когда дело будет осложнённым, а пока враг от вас далеко, возможно, и не дойдёт до вас. Это трудно сказать.

Ксеня, я тебе выслал 600 руб. денег, получишь ли ты их, не знаю. Выслал 300 руб. и с Дунаевым, за сапоги расплатился, отсюда и 350 руб. Такой у меня был расход.

Ксеня, как желательно увидеть тебя, голубку, прижать тебя к своей пылкой груди, крепко-крепко поцеловать, обнять своих деточек и также крепко поцеловать! Но я имею возможность только подумать об этом, и всё. Ксеня, получишь это письмо, не волнуйся…

Ксеня, с тем пока до свидания, крепко-крепко целую вас, ваш Илларион.

1 августа 1943 г.

От Иллариона Мих. Самсонова. Посылаю тебе, моя дорогая, любимая Ксеня и дочки Тоня и Маичка, а также маме, всем вам от меня мой чистосердечный привет и крепкий-крепкий поцелуй! Желаю вам наилучших успехов в вашей повседневной жизни, быть здравыми навсегда. Я также пока в настоящее время жив и здоров.

Ксеня, как скучно, что нет от тебя любимых писем, которые я уж давно не читал. Я получил от тебя одно письмо, которое уж несколько раз перечитал, и всё храню его, как ценный документ. В чём дело, я придумать не могу – или ты редко пишешь, или они просто не доходят. Как ни печально, но получается именно так.

Ксеня, моя одна просьба: пиши чаще письма, и ещё просьба: пришлите семейное фото, ведь Маичка уж, наверное, выросла и стала не только брехухой, но уж, наверно, и правду говорит. Она б мне много кое-чего рассказала, но я не могу её слышать. Но, быть может, когда-нибудь услышу и увижу. Я представляю себе, что и Тоня уж стала, верно, не такая, как раньше была, ведь уж прошло два года, как я не вижу вас.

Так прошли дни военного времени. Сколько было разных приключений со мной… Ксеня, я иногда писал нехорошие письма. Это потому, что я от тебя писем не получал, а отсюда у меня разные мнения возникали, но если ты окажешься крепче камня, ты будешь всегда любимой мной, и я на тебя надеюсь, а если ошибусь, то ошибёшься и ты и будешь возненавидена своими же детьми. Ксеня, я иногда много думаю о тебе, о Тоне и Маичке, но никого не вижу во сне.

Ксеня, возможно, тебе трудно жить без денег, напиши об этом, и я постараюсь выслать, как бы мне трудно ни было. Пропиши, что почём на базаре, как с хлебом, как живёт Настя со своими детками, получали ли письмо от Кирюши. В общем, мне интересно всё. Какой урожай хлеба, картошки и других продуктов? Ксеня, пиши всё-всё.

С тем пока до свидания. Ещё крепкий и крепкий поцелуй. Жду твоего ответа.

И.М. Самсонов.

Ксеня, вот только что получил письмо из своей части, в которой я прослужил всю службу, и письма идут туда, но меня там нет, я сейчас в нейтральном положении. И вот товарищи оттуда сообщают, что было два письма, и их направили по моему адресу ко мне, но я их ещё не получил, где они – не знаю. Сколько находился на месте, не мог получить, а выехал, стали письма идти, как обидно.

Ксеня, почему ты не пишешь писем няне Тане, она обижается и говорит, что она тебе писала, но <…>. Ксеня, как выслать тебе аттестат или денег? Ведь ты и до сих пор не получила 600 руб., которые я тебе высылал в июне 42-го г., и также я твою посылку до сих пор получаю, которую ты выслала 14 мая 42-го г. Что сделаешь, и на кого обижаться? Конечно, на бандита Гитлера и его шайку.

Ещё привет и поцелуй. Целую тебя, любимая Ксеня, и своих деток Тоню и Маичку…