Юрий Соломонович Крымов (1908–1941) – писатель, автор повестей «Танкер “Дербент”», «Инженер», член Союза писателей с 1938 г. Ушёл на фронт добровольцем 26 июня 1941 г., интендант 2-го ранга. Погиб в ночь на 20 сентября 1941 г. у с. Богодуховка Полтавской области Украины.

19 сентября 1941 г.

Дорогая Анка! Давно я не писал тебе, так как отправить письмо всё равно не было возможности. Невозможно это и сейчас. Но я думаю, что написанное письмо всё равно как-то дойдёт до тебя, а не написанное – исчезнет бесследно. Вот я и сел писать.

Сейчас глубокая ночь. Сижу в большой хате. Вокруг меня на лавках, на лежанке, на полу спят мои дорогие товарищи. Они спят в полной выкладке: в шинелях, затянутые в ремни, обнимая винтовку или пулемёт!.. Горит ночник, его шаткое пламя гонит тени по белым стенам мазанки. За столом напротив меня – комиссар. Он так же, как и я, не спит, не спит четвёртую ночь.

Как случилось, что мы попали в окружение? Об этом долго рассказывать, да и нет охоты, так как до сих пор ещё не всё ясно. Одно бесспорно – что всюду, куда ни ткнись, немецкие танки, автоматчики или огневые точки.

Четвёртый день наше соединение ведёт круговую оборону в этом кольце. По ночам кольцо вокруг нас обозначается заревом пожаров. Они вспыхивают то там, то сям по горизонту, придавая небу причудливую розоватую окраску. Великолепные золотые ветви вырастают в темноте. Бледнеют звёзды. Зарево, перекатываясь, ползёт по степным далям и гаснет, вспыхивая в другом месте. Под утро уходим из села. Суровые, встревоженные лица колхозников. Тихие речи женщин...

Пылит дорога. Вереницы грузовиков и подвод. Тылы стягиваются к центру кольца. Строевые части отходят, перегруппировываются для решительного, прорывного удара. Кольцо сжалось чрезвычайно. Больше двигаться некуда. В ближайшие часы надо ожидать решительного боя. Нет никакого сомнения в том, что соединение прорвётся из окружения. Но как это будет? Какой ценой? Вот что не выходит из головы каждого командира.

И в этой грозной обстановке произошло одно событие, которое имеет для меня огромное значение. Опишу тебе это событие подробно.

Сегодня днём я приехал в своё подразделение. Отсутствовал я двое суток. Выводил испорченную машину. По дороге, уходя из села, в которое вступил немец, я забрал боеприпасы, которые не успели вывезти растерявшиеся тыловики. Забрал двух тяжелораненых, отвёз их от переднего края. Всю ночь я возил на машине ящики с гранатами и двух стонущих, истерзанных людей. Перепуганные военврачи отказались их принять. Я грозил им наганом, но это ещё больше их испугало. Тогда я бросил этих чертей, разыскал родильный дом на селе и сдал туда раненых. Приказал замаскировать их на случай прихода немцев. Когда я уходил, один из них притянул меня за ворот гимнастёрки и поцеловал в губы. Он сказал: «Товарищ майор, ты мне дороже отца». А он в эту минуту был мне дороже моего будущего.

В этих действиях моих нет ничего особенного, так как каждый из нас часто делает подобные дела, но всё-таки было приятно вернуться в подразделение с сознанием, что оторвался недаром.

Итак, я приехал в боевом настроении. Ещё не успел ничего доложить комиссару, как собралось партийное бюро. На повестке дня – приём меня в партию. И вот я – как есть, чёрный от грязи, заросший щетиной – сижу в зарослях кукурузы. Вокруг меня товарищи – члены партбюро и партийный актив. У каждого в руках автомат или винтовка. Невдалеке бухают орудия. Вокруг в кукурузе гуляют дозорные. Такова обстановка приёма меня в партию.

Секретарь партбюро, политрук Алексей Царук, зачитывает моё заявление и рекомендации товарищей – командиров-коммунистов. Они знают меня только с начала войны. Но по санкции военкома соединения меня принимают в партию как воина Красной армии, отличившегося в боях, то есть согласно новому постановлению ЦК ВКП (б).

Зачитываются рекомендации. Что это за удивительные рекомендации: в них есть целые описания боёв, в которых я участвовал, особенно интересно описание одного боя под Бобрицей в прошлом месяце. Я смотрю в землю, потому что у меня пощипывает глаза.

Ты понимаешь, я всегда чувствовал, что буду вступать в партию в обстановке жестокой борьбы. Но действительность превзошла все мои предчувствия. Я вступил в партию в тот момент, когда всё соединение находится в окружении, то есть накануне решающего смертельного боя для меня и моих товарищей. На душе у меня удивительно спокойно и хорошо. В боевой обстановке я вообще спокоен, а теперь к этой всегдашней уравновешенности прибавилось ещё новое чувство. Гордость. Сознание того, что я прожил свою жизнь недаром, и если придётся умереть, то недаром умру.

И на тебя я надеюсь. Если ты останешься одна, то это тебя не сломит. Ты замечательный, честный и цельный человек. Такие не пропадают.

2 часа ночи. Сейчас получил донесение, что противник в четырёх километрах с левого фланга. Рудаков говорит, что мы стоим на пятачке на одной ноге – другую поставить некуда. Сейчас вышел на улицу. Зарево по всему горизонту и какая-то хреновая трескотня. Ни черта не поймёшь. Но мы тёртые калачи, нас не испугаешь. Ребята спят.

А вот новое донесение. С левого фланга наших частей нет. Кругом мы держим оборону. События развиваются быстро. Сейчас подошёл старший политрук Гридчин и сунул мне два печенья. Откуда он их достал, не представляю. Но не съел, а принёс мне.