Афанасий Корнеевич Христюченко – уроженец Новочеркасска, участник штурма Кёнигсберга. На фронте вёл заметки в стихах и прозе. В одну из фронтовых тетрадей он занёс свои наиболее яркие впечатления о штурме Кёнигсберга.

«На вторые сутки короткими перебежками, прижимаясь к кирпичным заборам и стенкам полуразрушенных домов, мы приближались к назначенной цели. К вечеру второго дня, в соответствии с маршрутной картой, мне с подразделением предстояло пройти правее железнодорожного вокзала, затем повернуть влево и идти дальше на свой ориентир, отмеченный на карте, и там закрепить свою наступательную позицию, и по спецсигналу подтянуть «хвосты» своих штурмовиков.

Перебежав улицу с двумя своими связными, я присел у завала большого полуразрушенного железобетонного моста, под которым ещё с треском догорали разбитые автомашины, загруженные различной кладью.

Сквозь эту адскую пыль, влево от меня на небольшой привокзальной площади я увидел жуткую картину. На наспех сделанных виселицах, продолжая раскачиваться от взрывной волны подорванного нами склада, висело более десятка немецких подростков в мундирах с нашивками «Гитлерюгенд» на рукавах.

Тут же рядом, на изрытом снарядами асфальте, валялись их винтовки с примкнутыми кинжальными штыками – их личное оружие, с которым они должны были вступить с нами в рукопашную.

Но немецкие мальчишки дрогнули, когда увидели нас – русских штурмовиков в стальных касках, да ещё с красной звездой на лбу. Хотя они, наверное, ожидали увидеть чертей – коммунистов-нехристей с рожками на голове, которыми пугали их старшие наставники-фашисты. В чём-то они были правы: мы были похожи на чертей от грязи и копоти, которые вперемешку с потом, кровью и сажей стекали по нашим лицам.

В этой естественной маскировке мы показались им ещё страшнее того, что им рассказывали про нас. И они дрогнули. По узким переулкам они сбежались на железнодорожный вокзал, где их перехватил спецзаградотряд. Большую часть “гитлерюгендовцев” успели тут же повесить для большей наглядности в преданности своему фюреру и для острастки другим.

Мои догадки на следующий день подтвердил случайно уцелевший старик-немец. Он рассказал, как сам из-за укрытия наблюдал трагическую картину казни немецких подростков: как их вешали, как они кричали нечеловеческим голосом, а некоторые, сбрасывая шинели, разбегались в разные стороны».