В ноябре 1941 г. под Ростовом-на-Дону нашими войсками был взят в плен механизированный корпус СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Неотправленные письма фашистских солдат и офицеров достались советским бойцам в качестве трофеев. Большая часть из них сразу же была переведена военными переводчиками.

Этот случай был не единичным. Советские войска не раз выбивали немцев с захваченной территории до того, как оттуда вывезут солдатскую почту. Эти письма, написанные на немецком языке, до сих пор хранятся в архивах и частных коллекциях.

Эвальд Лассен – лейтенант.

2 июля 1941 г.

Дорогой брат Фреди! Всё чудесно! Наша рота первой переправилась через Буг, уничтожила три бункера, и в первый же день с боями прошла 40 километров…

Уже полторы недели мы с боями продвигаемся вперёд. Повсюду бушуют пожары, и стоят огромные чёрные столбы дыма. К русским вообще нельзя иметь никакого сострадания, и бегущих русских мы уничтожаем в огромном количестве. Их трупы тысячами валяются на полях, на дорогах и на улицах деревень, и никто их не убирает и не хоронит. Мы должны радоваться, что фюрер оставил Сталина в дураках и ударил раньше, чем русские подготовились к отражению, так как если бы они приготовились, наше дело не пошло бы так хорошо. Теперь же каждому ясно, что исход войны предрешён, и песенка России спета. Каждый день подтверждает слова величайшего из людей – полководца Адольфа Гитлера, что эта война – крестовый поход против большевиков и евреев – самая священная из всех немецких войн в истории, и ради этого не жаль принести никакую жертву.

Какое счастье ощущать себя причастным к разгрому государства и его Красной армии…

* * *

Пауль Бэслер – унтер-офицер.

21 июля 1941 г.

Дорогая Дора! Мы продвигаемся вперёд, и в начале августа должны быть в Москве… 14 июля русские бомбардировщики сбросили на нас бомбы, у нас убило девять человек. Не пугайся, дорогая Дора, в числе этих убитых – и твой муж Эрих. Я не знаю, что тебе сказать в утешение. Он был хорошим товарищем, мне самому тяжело, я полюбил его как брата.

Дорогая Дора! Я тебя очень люблю и буду полностью откровенен. Я благодарю тебя за всё хорошее, что у нас было, но ты на меня не рассчитывай. Я люблю детей, а у тебя их быть не может. И оставить Эмму с малышкой-дочуркой и уйти к тебе, как я раньше обещал, если с Эрихом что-нибудь случится, я не в состоянии. Прости меня, Дора! Если я вернусь живым и здоровым, и ты будешь одинока, и тебе понадобится мужчина, то, если захочешь, мы можем встречаться, как встречались. Но только без каких-нибудь конкретных финансовых и материальных обязательств с моей стороны. Жизнь чертовски вздорожала, я хочу ещё сына, и содержать тебя не смогу. Думаю, тебе нужно, не теряя времени, устраиваться на работу.

Люблю и целую тебя, как прежде.

* * *

Вилли Штенрубе – ефрейтор СС.

23 июля 1941 г.

Дорогая мама! Украина – это сказочно богатая земля, тучный украинский чернозём создан Богом для немецкого плуга. Украина может прокормить не только Германию, но и все присоединённые страны и территории. Мы живём здесь, как боги. Куры, гуси, яйца, жаркое, масло, сливки, сметана, соки, вино, мёд – каждый день. Но брать из рук этих грязных и на вид больных людей опасно и страшно: стошнило бы сразу, и я не смог бы в рот ничего взять, поэтому достаём всё сами очень просто, без долгих разговоров, но соблюдая немецкую чистоту. Если мы хотим мяса, то берём свинью, телёнка или гусей и режем. Если хотим парного молока – доим первую попавшуюся корову. Если хотим мёда, достаём его прямо в сотах, да так ловко, что ни одна пчела не укусит.

Вот и сейчас меня зовёт товарищ, он очистил один улей, и я спешу отведать свежайшего мёда. Мы с полным правом считаем, что всё это богатство и изобилие принадлежат нам. Если же это кому не нравится, то стоит только сунуть в зубы пистолет, и воцаряется тишина. Точно так же поступают солдаты, когда им нужна женщина. Как ты понимаешь, мы здесь с этим сбродом не церемонимся. Особенно они боятся нас – войск «СС». Чувствовать себя победителем и на каждом шагу показывать, что мы, немцы, – господа и абсолютные хозяева, удивительно приятно. Мне такая жизнь очень нравится. За месяц я послал вам четыре посылки. Вещи – не прима, но это солдатская добыча, которая не стоила мне ни пфеннига.

* * *

Хорст Симонс – ефрейтор СС.

26 ноября 1941 г.

Ефрейтору Гансу Фишах.

Мой дорогой Ганс!

Я остался единственным у A.A. Ты, конечно, в напряжённом ожидании новостей. Их немного. Сначала мы шли походом на Херсон. Затем на Крым, затем на Мелитополь, Бердянск, Мариуполь, Таганрог. Бои были часто очень ожесточёнными. Вчера только мы оборонялись от подобной атаки. Мы находимся в данное время у Дона, западнее Ростова. Атака была со стороны замёрзшей реки. Части проникли в наши позиции, ворвались, однако опять были отброшены. Было чертовски ожесточённо, трудно, особенно при этом проклятом холоде. Мы мёрзнем, одну ночь мы провели в открытом поле и мёрзли без одеял. Ах, это вдвойне хуже, чем ночью в ущельях Юры. Ну, всё равно, всё это пройдёт. Конечно, старых становится всё меньше. В. после своего возвращения опять ранен. Ротой руководит, командует <…>. Опять погибли некоторые. Макс Клейн – только вчера. Со мною всё благополучно.

Мы, должно быть, проведём зиму в России, не похоже, чтобы возвратились: военное Рождество 1941 года в России... Ничего не поделаешь. Хорст.

27 ноября 1941 г.

Фройляйн Фриде Швейгер.

Дорогая фройляйн Швейгер! Я очень обрадовался вашим письмам. Хотя почта и скудна при этом долгом пути, ваши папиросы благополучно прибыли. Из дома я получаю время от времени письма, во всяком случае, они находятся в пути четыре недели. Мы всё ещё в окопах. Уже настала зима. Бои часто ожесточённые, к тому же этот холод. Несмотря на всё, будет же когда-нибудь конец. Где мы будем зимовать – я не знаю. Рождество определённо сделается праздником в России. Ну, ничего не поделаешь. Было бы лучше побывать дома, прежде всего, родители тревожатся, для них это было бы хорошо. Слава Богу, что мой отец получил хорошую службу в качестве заведующего НПЕА в Рейхенау, у Боденского озера. Думаю, что мы весной переедем, если эта служба будет прочной. В Ф. немцу трудно выдержать. Так будет лучше, там, наверно, жизнь лучше и счастливее.

Я уже теперь радуюсь отпуску туда. Когда же это будет!

Если я случайно попаду в Краков, я непременно вас навещу. В остальном всё по-старому. Солдат должен держаться стойко и воевать до победного конца. Многие товарищи из Ф. погибли. В память их – вперёд. Всё для Германии. Всем мои добрые пожелания. Хорст Симонс.

Весточки из дома

* * *

11 августа 1941 г.

Мой дорогой Хорст! Сегодня я два плохих извещения получила с фронта. Я ничего не имела, кроме двух писем, ну, и я так беспокоюсь. Только слышим плохое от этих страшных русских, в надежде, что ты здоров и бодр. Сколько километров на сегодня, 11 августа 1941 г., до Москвы от вас? Надеемся, что скоро будет конец. Сегодня, когда я ехала в Вонтегау, по дороге стояла грузовая машина, в ней стояли мужчины, я чуть не упала с велосипеда, это были пленные русские, Боже мой, как они были мрачны! Теперь я поняла, что таким опасно попасть в руки – пропадёшь. Теперь я поняла, почему вы не делаете пленных… Привет. Твоя Криста.

* * *

12 августа 1941 г.

Мой дорогой Ганс, сегодня я была счастлива получить снова от тебя письмо...

Недельные обозрения хорошо показывают нам, какие они там ужасные, что с трудом можно их смотреть.

Это прямо позор, что такой отвратительный сброд живёт на этой земле, даже когда видишь ужасные лица пленных, то становится противно от этих рож.

Ну, довольно об этом…

У меня сильный насморк, и это неудивительно при такой погоде. Холодно, как осенью, а вам приходится там потеть. Твоя Гизель.