Павел Максимович Цапко (род. в 1899 г.), старший сержант. Работал агрономом. 18 августа 1941 года призван в армию, в 7-й запасной стрелковый полк, позже – в 1662-й отдельный батальон 29-й бригады 10-й сапёрной армии, откуда был откомандирован в 1675-й батальон в должности помкомвзвода. К концу войны состоял в штабе 926-го отдельного корпусного сапёрного батальона 4-го гвардейского стрелкового Бранденбургского Краснознамённого корпуса. Участвовал в форсировании Вислы и Одера, прорывах на Ингульце и под Ковелем, обороне Днестровского плацдарма. Был контужен в боях за Берлин. Награждён двумя орденами Красной Звезды, медалью «За оборону Кавказа» и др.

12 мая 1943 г.

Получили приказ покинуть армию и Южный фронт, выехать в Саратов. Все мы предполагали, что там получим пополнение, так как за полгода наступления потеряли почти половину личного состава, а из Саратова, очевидно, направят на Западный фронт.

Быстро собираемся к маршу. За два дня прибыли все роты и взводы из разных полков, куда были прикомандированы для минирования и строительства оборонительных сооружений.

В Ростов пришли пешком, а там погрузились в эшелон.

Перед самым выездом сгорел домик, где мы помещались. Был сильный ветер, и мы едва успели вынести имущество штаба и некоторые вещи. Адъютант Трущенко, виновник пожара, обгорел, и теперь ходит с забинтованным лицом.

16 мая 1943 г.

Третий день едем поездом в направлении Сталинграда. Разместились неплохо, свободно. В штабном вагоне всего человек 15 командиров и ординарцев. Проехали Батайск.

Два дня перед этим этот город и крупную станцию посетило 200 штук немецких бомбардировщиков. Исковеркали всю территорию станции, много уничтожили подвижного состава. Воронка возле воронки, до десяти метров глубиной. К нашему поезду успели отремонтировать только один путь.

Проехали Пролетарское, Сальск, Маныч. Это всё знакомые места, я их помню по отступлению в прошлом году. Дальше Зимовники, Котельниково. Это уже Сталинградская область.

Какая здесь унылая степь! Едешь поездом час, два, три – и ни одного села, ни одного хутора. Деревьев, кустарников нет, одни полынь да ковыль. Да степные орлы и коршуны высоко парят в воздухе, порой стремительно бросаясь вниз за добычей. Часто встречаются подбитые, уже поржавевшие танки, автомашины, самолёты, гильзы от снарядов – следы недавних великих боёв. Здесь кругом места, которые навеки войдут в историю великой сталинградской битвы, разгрома шестой немецкой армии.

17 мая 1943 г.

Подъезжаем к Сталинграду. За лесом блеснула синяя гладь Волги. Разлив. Деревья в воде. Широкая река. Похожа на наш Днепр. Там тоже теперь разлив…

Вот и Сталинград, город-страдалец, город-герой. Здесь решилась судьба немецкого наступления, здесь, по сути, решилась судьба войны.

Видно, что город был красив, но теперь это груда развалин. Ни одного уцелевшего дома! Как будто ураган невероятной силы пронёсся тут, и огромные здания превратил в бесформенную массу камня и пепла. Вот и знаменитый тракторный завод. Но из завода торчат одни разрушенные стены и красные железные каркасы. Много, много потребуется труда и времени, чтобы всё это восстановить.

Едем дальше на север. Проезжаем десятки километров, и везде валяются разбитые танки, самолёты, орудия, автомашины.

19 мая 1943 г.

Проехали ещё километров триста. Поезд идёт медленно, не спешит, не на фронт. Чувствуется уже, что с тёплым югом мы распростились. Ночами надеваем уже шинели. Населённых пунктов встречаем ещё мало. Земля – один песок. Паршивый край! Нет ничего хорошего.

20 мая 1943 г.

Проехали мимо города Камышина новой железной дорогой. Странно даже смотреть на не тронутый войной, целый город. Стояли долго, думали, здесь будем выгружаться, но ожидания наши не оправдались. Эшелон отправили на запад.

21 мая 1943 г.

Прохладно. Природа начала меняться, часто стали встречаться леса. Город Ртищев. Ходил на базар, купил махорки – дешёвая здесь. Купил за 20 рублей пол-литра молока. Плохо, что денег нет, можно всё достать, не то, что на фронте.

23 мая 1943 г.

Город Балашов. Стоим вторые сутки. Ходили в город, в баню, в парикмахерскую, постирал в речке бельё. Написал в Чертково письма. Начштаба Гольдинер уехал в отпуск в Пензу к своей семье, куда она эвакуировалась из Винницы. Счастливый, вывез свою семью от немцев…

28 мая 1943 г.

Приехали в Тамбов. Выгрузились на ст. Рада. Разместились в лагерях. Лагеря в роскошном сосновом лесу. Громадные сосны, как свечи, ровные, поднимаются на 40 метров и выше. Красивый лес, но вокруг болота.

Произошёл интересный случай. Во время выгрузки из эшелона кто-то сказал, что поймали шпиона. Пошёл с адъютантом Трущенко посмотреть. В служебном помещении начальника станции увидели несколько железнодорожников, уполномоченного особого отдела. Несколько командиров окружили мальчика лет тринадцати-четырнадцати, который всхлипывал и утирал рукавом слёзы. На столе лежала торба и куски угля.

Некоторые внимательно рассматривали уголь. Уполномоченный особого отдела продолжал вести допрос. Машинист паровоза рассказывал:

– Я стоял на паровозе, когда вижу – возле тендера крутится мальчик с торбой, всё время оглядываясь кругом. Я подумал, что он пришёл воровать уголь, подошёл к нему и говорю: «А ну, пацан, высыпай, много вас здесь шатается, и так не хватает угля», – и схватил за торбу. Он начал вырываться. Я вырвал у него торбу и высыпал уголь, но заметил, что уголь не такой, каким мы теперь топим паровозы. Мальчик бросил торбу и начал убегать. Мне показалось что-то подозрительным, погнался за ним, но, наверное, не поймал, если бы не солдаты.

Мальчик во всём сознался. По его словам, сам он из Смоленской области. Ему пятнадцатый год. Родителей нет. В 1941 году его и много других немцы вывезли в Германию. Его и ещё человек двадцать таких, как он, послали обучаться в школу возле города Магдебурга. Их там хорошо кормили, хорошо одевали, часто водили в кино. Всё время внушали, что России теперь не будет, а будет одна Германия, что они будут большими людьми, инженерами и т.п.

Обучали их больше физкультуре, ездить на велосипеде, плавать, стрелять, а под конец прыгать с парашютом с самолёта.

Учили их там около полутора лет. В последние месяцы им внушали, что они должны, не жалея своей жизни, помогать Германии, что они будут портить паровозы в России, куда их отправят на самолёте.

Перед отправкой их неоднократно предупреждали, что если они не будут выполнять задания, то их найдут и обязательно убьют. Приводили к ним даже тех людей, которые в тылу красных будут следить за каждым их шагом и, если они «не испортят» хоть одного паровоза, то обязательно убьют его.

Перед вылетом в тыл Красной армии их одели в поношенную советскую одежду, дали денег, дали по сумке с «углём», инструктировали, как и когда они должны будут бросать «уголь» в тендер паровозов. Переходя с места на место, при разговоре с русскими должны были говорить, что они беженцы, ходят просить милостыню. Его немецкий самолёт сбросил ночью, километров за восемьдесят отсюда неделю назад.

На вопрос к нему, бросал ли он уже «уголь» в паровозы, он сказал, что нет – всё не решался, боялся.

Один кусок «угля» взял наш командир батальона проверить его «качество».

Вырыли на лесной поляне в песке ямку, положили туда сухих дров, положили кусок «угля». Дрова подожгли, а сами отошли подальше в сторону. Когда костёр разгорелся, минут через пятнадцать раздался сильный взрыв, вполне достаточный, чтобы взорвать котёл паровоза.

29 мая 1943 г.

Перебрались в город Тамбов. Батальон разместился в двух больших бараках неработающего завода синтетического каучука в конце города.

В каждом бараке было десятка по два приличных чистых комнат. В одном из бараков разместился штаб, санчасть, отдел снабжения и комнаты для командного состава; в другом, построив в два яруса нары, разместились роты.

Я поместился сам в штабной комнате.

Жительницы пригорода, имеющие коров, приносят молоко и другие продукты. Но за нашу месячную зарплату купишь всего 2-3 литра молока.

31 мая 1943 г.

Пошли все в баню, остался в штабе один я. Тоска берёт. Не могу в одиночестве сидеть. Где же детки, где жена, где родные – мама, папа, Оля, Маня, Зоя, Лидочка, где мой братик Ваня? Писем ни от кого нет. Сегодня ещё написал всем, попробую послать телеграмму.