Павел Максимович Цапко (род. в 1899 г.), старший сержант. Работал агрономом. 18 августа 1941 года призван в армию, в 7-й запасной стрелковый полк, позже – в 1662-й отдельный батальон 29-й бригады 10-й сапёрной армии, откуда был откомандирован в 1675-й батальон в должности помкомвзвода. К концу войны состоял в штабе 926-го отдельного корпусного сапёрного батальона 4-го гвардейского стрелкового Бранденбургского Краснознамённого корпуса. Участвовал в форсировании Вислы и Одера, прорывах на Ингульце и под Ковелем, обороне Днестровского плацдарма. Был контужен в боях за Берлин. Награждён двумя орденами Красной Звезды, медалью «За оборону Кавказа» и др.

9 мая 1945 г.

День Победы!

Рано утром узнали о полной капитуляции Германской армии. Сколько радости! Сколько ликования! Не верилось, что война окончилась. Не прошли даром наши труды, страдания, переживания, невзгоды. Недаром пролита кровь наших близких, наших товарищей. И в этот великий праздник мы вспомним о них, которым не повезло, которые не дожили до этого счастливого, радостного дня.

А день – 9 мая – действительно был на редкость ясный.

Батальон, правда, сильно поредевший, выстроился на улице в тени огромных каштанов. Комбат прочитал приказ Верховного Командующего т. Сталина. Громким, несмолкаемым «Ура!» дружно ответили бойцы и командиры. Раздался многократный салют из винтовок, автоматов, пистолетов, из всякого оружия, у кого что было. Долгое время слышна была по городу пальба из пулемётов, винтовок, из многочисленных орудий. Армия ликовала. Ликует, знаем, весь советский народ. Радуются народы почти всего мира. Даже и немцы, и те, видно, довольны, что окончилась война, что им нечего теперь бояться налётов авиации.

Знаю, радуются в этот день где-то далеко-далеко отсюда мои родные, моя семья, мои дети. Беспокоюсь только за Котю, жив ли он остался, мой вояка…

В 12 часов в брошенном хозяином ресторане устроен общий обед для батальона. На каждого выдано по 200 грамм водки. К этому количеству у каждого было неограниченное количество своих трофейных запасов.

Когда торжествовал батальон, длинная очередь немок и немцев стояла у дверей ресторана, ожидая, что останется от обеда.

Не очень они радостно смотрели на наше веселье. Чёрт с вами. Пришёл и на нашу улицу праздник. Вы, наверное, все радовались, когда мы, измученные, голодные, без воды, отступали на восток в 1942 году. Надо сказать, однако, что наш повар в этот день не жалел и для них насыпать полные котелки жирного супа.

14 мая 1945 г.

Наш корпус, а с ним и наш батальон и вся наша 8-я гвардейская армия передислоцировались в городок Вюнсдорф, в 40 километрах южнее Берлина. Километрах в десяти от Берлина, когда мы переезжали в Вюнсдорф, увидели ровное большое поле, покрытое жёлтой глиной, почти не заросшее травой.

На всём поле было только несколько маленьких домиков и огромное количество высоких радиомачт.

Нам сказали, что здесь под землёй находится целый городок – главная военная ставка Гитлера. Вюнсдорф оказался небольшим, но замечательным городком. Рядом большое полноводное озеро, красивый лес, сады. Всё в цвету. Зацвела сирень. Прилетели соловьи.

И стало больше тянуть домой.

Домики большей частью дачного типа, очень красивые. И немцы здесь жили, в основном, богатые.

Штаб разместился в одном домике, где жили две молодые хозяйки без мужей. Им пришлось потесниться, так как мы – я, Козулин и Антрохин – заняли по отдельной комнате. И Козулин, и Антрохин – парни молодые, сразу же стали ухаживать за хозяйками, а я больше ходил по окрестностям, любовался красивой весенней природой.

19 мая 1945 г.

Сегодня мы с Козулиным усиленно работали, писали реляции на награждения правительственными наградами личного состава батальона, на повышение в звании командиров.

Вдруг увидели, что к нашему дому подъехало много легковых автомобилей. Мы довольно переполошились, когда увидели, что из автомашин вышло человек пять генералов и полковников. Все они весело разговаривали, смеялись, шутили. Посмотрели на наш окружённый яркими цветами домик и зашли в штабную комнату.

Впереди шёл генерал армии, в котором мы сразу узнали Героя Сталинграда и Берлина, командующего нашей армией Чуйкова.

Я так растерялся этим неожиданным посещением, что даже не отдал рапорта, за что после себя очень ругал.

– Это что, штаб, наверное, сапёров? – обратился он ко мне.

– Так точно, товарищ генерал армии, штаб 926-го отдельного корпусного сапёрного батальона, – довольно смело ответил ему.

Затем они прошли посмотреть две или три комнаты. В комнате, которую занимали немки, увидели женские платья, пальто, шляпки.

– О! Да здесь женским духом пахнет, – засмеялся Чуйков, а вместе с ним и другие генералы.

– Нет, этот домик не подходит, поищем лучший, – сказал Чуйков.

И этот знаменитый полководец, герой Отечественной войны, о котором ходили всё время разговоры, как о человеке требовательном, жестоком, который беспощадно расправлялся своей палкой с провинившимися офицерами, боявшимися его, как огня, этот генерал теперь смеялся, шутил, попросту говорил с нами. Среднего роста, русый, очень плотный, с утомлённым лицом, с чертами человека необыкновенно волевого характера. Они перешли улицу и направились в соседний дом, напротив нашего. Потом мы узнали, что они выбирали дома для штаба армии и для своих квартир.

20 мая 1945 г.

Всю улицу, которую мы занимали, пришлось уступить нашему начальству. Сапёры перебрались в какое-то большое деревянное помещение, а мы заняли одну небольшую комнату, тоже хорошую и богато обставленную.

Начались другие порядки, стали укреплять пошатнувшуюся дисциплину. Тяжело это после «свободной» жизни. Всё уже это всем надоело. Всем хочется домой.

25 мая 1945 г.

Получил письмо от Коти от 5 мая. Он тоже здоров, находится в запасном полку. Тоня пишет, что получила три посылки. Добрэ.

1 июня 1945 г.

Снова наш батальон переехал в Берлин. Остановились в районе Темпельгоф. Район промышленный, главным образом, лёгкая промышленность.

Перед нашим батальоном поставлена задача демонтировать самую большую в Берлине шоколадную фабрику «Саротти». Предстоит огромная работа. Фабрика имеет пять этажей и два этажа подвальных, занимает несколько гектаров. Прекрасно оборудована, имеет более десяти больших лифтов, что намного облегчило задачу спускать на землю тяжёлые станки, котлы, вспомогательные транспортёры и многое другое. Часть фабрики уже работала, когда мы приехали, и эту часть командование решило не трогать. Хотя готовую продукцию уже успели растащить, но досталось и нам ещё порядочно шоколада, мёду, разного кондитерского сырья, за которое мы меняли у немцев часы, бритвы и пр.

Разместился наш батальон в одном огромном доме, где жили в основном рабочие, служащие, словом, трудовой народ. Не всем им жилось сладко при Гитлере, некоторые из них не разделяли его захватнической политики, и это всё до некоторой степени послужило причиной сближения с ними. Во всяком случае, они тоже были люди, и хотя в первые дни они и боялись нас, но постепенно привыкли.

Начальник штаба Шувалов откомандирован в Москву в военную академию. Жалко было расставаться с этим замечательным человеком. Всегда был весёлый, любил пошутить, весьма культурный, всегда очень хорошо ко всем относился, пользовался всеобщим уважением. Пожелал ему самого лучшего в его будущей жизни.

На место Шувалова начальником штаба назначен Погосян, получивший звание капитана, а адъютантом назначен приехавший с военных курсов младший лейтенант Шведов, бывший у меня помощником.

15 июня 1945 г.

Получил распоряжение подготовить именные списки для демобилизации рождения 1905 года и старше. Наконец-то скоро уедем. Как рады все, попавшие в эти списки! Солдаты не дают проходу: «Когда же, когда уедем?»

18 июня 1945 г.

Утром получили приказ переехать в город Фрейбург, в 250 километрах на юг от Берлина, за городом Дрезден.

Первыми выехала только штабная автомашина – я, Погосян, Шведов, Козулин и четыре сапёра. Ехали всё время автострадой. Автострада – две рядом идущие бетонированные дороги. По одной дороге машины идут в одну сторону, по другой – в другую. Автострада на всём пути от Берлина до Дрездена (больше 200 километров) нигде не пересекается другими дорогами. Дороги, которые перекрещиваются с автострадой, проходят по мостам, перекинутым через автостраду. Дорога ровная, без крутых поворотов, нигде не проходит через сёла или города. Всё это даёт возможность развивать любую скорость, не боясь встречных и пересекающих автомашин. При таких условиях сведена до минимума возможность аварий.

Таких бы дорог нам побольше!

После обеда уже были в Дрездене. Огромный город, расположенный в широкой долине реки Эльбы. В нём были старинные красивые дома, большие фабрики и заводы, но американская авиация мало что оставила в целости, и теперь этот старинный исторический промышленный город превращён в груду развалин. Остался только небольшой процент целых, нетронутых зданий.

В Дрездене передохнули, закусили, выпили пива и, переехав по мосту Эльбу, отправились дальше.

Эльба – полноводная река, проходит с юга на север по всей центральной Германии. Возле Дрездена окаймлена гранитными берегами.

За Дрезденом местность становилась всё более и более холмистой. По очень высоким каменным мостам пересекаем глубокие балки и овраги. Все дороги обсажены фруктовыми деревьями. По дорогам часто встречаются бензиновые колонки, сейчас, правда, бездействующие.

Во Фрейбург приехали уже под вечер. Разместились в больших военных казармах, расположенных возле города.

Стены казарм исписаны на немецком языке всякими шовинистическими гитлеровскими лозунгами. В большинстве комнат стояли кровати с матрацами и постельным бельём. Немного хуже, чем в немецких квартирах, ну да ничего – жить можно.

Сюда должен переехать и штаб нашего корпуса. Город Фрейбург не очень большой, войной совсем не затронут. Расположен в 20 километрах от Чехословацкой границы.

Возле казармы проходит широкая асфальтированная дорога от Чехословацкой границы, из Судетов. И вот по этой дороге через несколько дней после нашего приезда потянулись почти беспрерывной вереницей подводы, фургоны, старые автомашины и просто ручные колясочки, на которых везли детей, домашние вещи. Это двигались из Судетской области Чехословакии выгнанные оттуда немцы.

Печальные, нахмуренные, не знающие, где им теперь жить, шли они на север, в Германию. И мне вспомнился сорок первый и сорок второй годы, когда так же, понурив головы, печальные, голодные, бросив всё своё добро, на повозках, а часто пешком двигались на восток, убегая от фашистской нечисти, от сынов и отцов этих немцев, наши беженцы – русские, украинцы, белорусы.

Что посеяли, то и пожали. Час расплаты пришёл. Пусть ваши дети и внуки помнят и никогда пусть не забывают о сделанных вами злодеяниях.