Павел Максимович Цапко (род. в 1899 г.), старший сержант. Работал агрономом. 18 августа 1941 года призван в армию, в 7-й запасной стрелковый полк, позже – в 1662-й отдельный батальон 29-й бригады 10-й сапёрной армии, откуда был откомандирован в 1675-й батальон в должности помкомвзвода. К концу войны состоял в штабе 926-го отдельного корпусного сапёрного батальона 4-го гвардейского стрелкового Бранденбургского Краснознамённого корпуса. Участвовал в форсировании Вислы и Одера, прорывах на Ингульце и под Ковелем, обороне Днестровского плацдарма. Был контужен в боях за Берлин. Награждён двумя орденами Красной Звезды, медалью «За оборону Кавказа» и др.

24 сентября 1942 г.

Батальон расформировался. Часть сапёров и командиров, в том числе и меня, перевели в 1670-й батальон. Ну что ж, переходить не впервой. Привыкаешь к одним людям, привыкнешь и к другим. Не нашёл своего мешка в обозе. В нём фуфайка, одеяло и ещё некоторые вещи. Жалко, так и пропало всё. Куда-то должны передвигаться. Слухи ходят, что снова в третий эшелон, т.е. подальше от фронта.

25 сентября 1942 г.

Проходим г. Гудермес и Хасавюрт. Много орехов, кизила. Купил на 10 рублей у чечен кизил, спелый, красный, вкусный, но наспех высыпал в новую пилотку, она через 10 минут стала ярко-красная. Повозился, пока вымыл. Идем днём и ночью. Перешли реку Сулу. Очень быстрая, шумная горная река. Справа тянутся цепи гор, слева – Терек, дальше голая равнина. Дорога неровная, песчаная – начались дагестанские пески.

27 сентября 1942 г.

Сильный лобовой ветер, глаза засыпает песком, нельзя открыть глаза. Идти очень тяжело. Кажется, никогда не болели у меня так сильно ноги. Напрягаешь все усилия, чтобы сойти с ротой. Очевидно, сказывается уже прошедший год…

28 сентября 1942 г.

Прошли около 200 километров. В 17 километрах – город Махачкала, столица Дагестана. Слышен солёный запах Каспия. С горы утром видны волны этого моря.

Итак, Азовское, Чёрное и, наконец, Каспийское море. Далеченько зашли. Дальше, по-моему, некуда уже идти…

Остановились в ауле Кумтур-Калы. Население – кумыки. Постройки все горного типа – сакли с плоскими крышами, узенькие, кривые улочки, обнесённые камнем дворы. Каждый двор – настоящая крепость. Аул расположен на горе, а внизу вьётся горная речка с дном из валунов. В долине – виноградники, но винограда, к сожалению, уже нет. В ауле есть базар, можно купить молока, яблок, чуреки, но всё это дорого, не по нашему карману. Кумыки, как и чеченцы, очень любят деньги, но у нас их, к сожалению, нет.

Попал с шестью сапёрами на квартиру в один кумыкский дом. Хозяйка выделила для нас во дворе отдельную саклю. Во дворе одни женщины, люди, видно, неплохие. Все в трауре. Оказывается, 10 дней назад они получили извещение, что их хозяин, 48 лет, убит под Моздоком.

29 сентября 1942 г.

Наш батальон перешёл в действующую армию. Началась другая жизнь. Началась строевая и боевая подготовка. Нам сказали, что оборону соорудили, теперь, если потребуется, сами будем её занимать и никуда уже отступать не будем.

Давно бы так. Работать будем меньше, больше учебные занятия. Все были рады этому.

1 октября 1942 г.

КУМЫКИ

Это из кавказских национальностей, живущих в Дагестане. Как и чеченцы, они магометане. Строго придерживаются своих обычаев и законов.

Один раз я принёс в медном кувшине с длинным горлышком, какими обычно здесь, на Кавказе, пользуются, воды из речки. Я сказал хозяйке, что в таких кувшинах действительно удобно носить на гору, вода не разливается. Услышав это, женщины подняли невероятный вой. В чём дело? Я ничего не понимал. Оказывается, по их закону после смерти члена семьи нельзя 40 дней носить днём с речки воду, а только после захода солнца, иначе душа умершего не попадёт в рай. Я, оказывается, нарушил их дурацкий закон. Кое-как отговорился, успокоил их:

– В рай ваш муж обязательно попадёт, потому что я не магометанин, а в пекло я уже за него пойду.

На том и помирились.

Во дворе в полдень собирается с полдюжины женщин, и подымается рёв. Сорок дней должны, так сказать, коллективно, оплакивать умерших.

Фамилия наших хозяев – Токаевы. Хозяйку звать Ажей, и две дочери – Умкурсун и Умгани. Все довольно красивые, опрятные.

Третий день никуда не иду на занятия. После семи месяцев неустанного труда и огромных переходов этот отдых кажется просто сном. Роты не работают, а занимаются строевой подготовкой, изучают минное и подрывное дело, строевой устав и т.д. Написал письма Вере и Ване, но никакой не было уверенности, что дойдут они к ним.

Прошли слухи, что из аула будем выступать. Как жаль. Хотя бы немного пожить такой жизнью, спать на сене в жилой комнате!

4 октября 1942 г.

Стоит всё время сухая погода, но скоро, говорят, пойдут обильные дожди, сырость. А я этого боюсь: у меня развился острый ревматизм позвоночника и ног. Как полежу на спине – не могу потом повернуться. Делаю горячие компрессы к позвоночнику, втирания.

14 октября 1942 г.

Получил командировку в Избир за хим. имуществом. Избир находится на берегу Каспийского моря, километрах в ста от Махачкалы, не доезжая до Дербента. Едем подводами, проезжаем город Махачкалу. Город как город, ничего особенного. Всё занято строительством обороны. Едем по берегу Каспийского моря. Направо – горы, налево – море, и такая дорога до самого Баку.

Погода стоит тихая, но море, как всегда, вечно шумит. Купаться уже холодно, но помыл руки, умылся. Ночевали на одной станции в русской семье.

Со мной ехал начхимслужбы батальона капитан Норкин. Сам он из Москвы, средних лет, по образованию – инженер, работал до войны на каком-то заводе. Весельчак, любил рассказывать анекдоты, образованный, хорошо разбирался в музыке, живописи, вообще был интеллигентный хороший человек, с которым можно было обо всём поговорить. Любил, конечно, выпить.

Семья, в которой мы остановились переночевать, тоже оказалась из интеллигенции, и у нас завёлся разговор о писателях, книгах, композиторах и прочих других вещах совсем невоенного характера, и было приятно хоть на час перенестись мыслями в другой мир, который мы начали уже забывать.

17 октября 1942 г.

На обратном пути ночевали в Махачкале. Продовольственные наши запасы истощились, и пришлось попросить в пекарне пару буханок хлеба, где мне не отказали и бесплатно отпустили без аттестата. Осмотрел город, порт.

19 октября 1942 г.

Передислоцировали из Кумтуркалы в другой аул. Жалко было расставаться с семьёй Токаевых.

26 октября 1942 г.

Несколько дней жили в конюшне совхоза, потом переехали в аул Куфыр-Кумыс под городом Буйнакск, называвшийся раньше Темир-Хан-Шура (столица Шамиля). Поселили вместе со старшиной – земляком Котенко – и каптернамусом, бывшим учителем Цыгипом.

Исполняю обязанности писаря роты вместо Цыгипа, и это дало мне возможность не ходить на строительство окопов за 10 километров.

Ездил на машине в командировку в г. Махачкалу. Ехали по шоссе через перевал Терского хребта. Дорога очень интересная, всё время петляли, крутые повороты, подъёмы и спуски. Внизу пропасть, а наверху, посмотришь – над головой висят огромные каменные скалы. На самом перевале облака очутились уже внизу. По прямой линии через хребет не более 3 километров, а дорогой ехать больше пятнадцати…

1 ноября 1942 г.

Ходили в Буйнакск в баню, мылись холодной водой. На базаре много фруктов, орехов.

Интересно было наблюдать, как горцы вывозили на базар свои продукты: горец – глава семьи – хорошо одетый, шёл с хлыстом впереди, а позади него несколько его жён, сгорбившись в три погибели, тащили на своих плечах тяжёлые мешки, такие же, как на шагавших рядом ишаках. Советских законов о равноправии женщин никто из них не признавал.

2 ноября 1942 г.

Погрузились в вагоны. Едем, наконец, на фронт. Почти все были рады этому, так как надоело уже болтаться по тылам.

Надо на фронт, там мы нужны! Ещё больше были рады, что едем поездом, а не идём пешком.

3 ноября 1942 г.

Выгрузились на ст. Червлённая.

5 ноября 1942 г.

Со ст. Червлённая двигаемся походным маршем по берегу реки Терек к Моздоку.