Павел Максимович Цапко (род. в 1899 г.), старший сержант. Работал агрономом. 18 августа 1941 года призван в армию, в 7-й запасной стрелковый полк, позже – в 1662-й отдельный батальон 29-й бригады 10-й сапёрной армии, откуда был откомандирован в 1675-й батальон в должности помкомвзвода. К концу войны состоял в штабе 926-го отдельного корпусного сапёрного батальона 4-го гвардейского стрелкового Бранденбургского Краснознамённого корпуса. Участвовал в форсировании Вислы и Одера, прорывах на Ингульце и под Ковелем, обороне Днестровского плацдарма. Был контужен в боях за Берлин. Награждён двумя орденами Красной Звезды, медалью «За оборону Кавказа» и др.

8 ноября 1942 г.

Остановились недалеко от чеченского аула Бено-Юрта. Начиная от Гудермеса и далее на запад по реке Терек по левой стороне этой быстрой реки расположены казацкие станицы, а по правой – чеченские аулы. Здесь постоянно шла вражда между казаками и чеченцами. Об этих местах писал Лермонтов:

По камням струится Терек,

Плещет мутный вал,

Злой чечен ползёт на берег,

Точит свой кинжал.

И вот здесь уже три месяца стоит теперь фронт. На левой стороне в станице Ищерской и дальше до Моздока окопались немцы, а на правой, ниже Мундар-Юрта и Бено-Юрта, стоит наша армия.

15 ноября 1942 г.

Выкопали землянки, кое-как перекрыли, насыпали землёй. Дождь, снег, всё время сыро. Вода просачивается, шлёпаем по воде. Топить нечем, бурьян сырой, печек нет. Чтобы как-нибудь, хоть немножко обогреться, разведёшь в землянке костёр, дым разъедает глаза.

А немцы всё время бьют из орудий, миномётов, пулемётов. Несколько человек из наших сапёров ранено, а в первой роте троих убило.

Копаем окопы, устанавливаем мины только ночью, всего в 200 метров от немецких позиций. Часто слышим их разговор. Двоих азербайджанцев немцы просто выкрали. А на другую ночь заставили их кричать, чтобы наши переходили к ним в плен.

16 ноября 1942 г.

С раннего утра начался бой. Немцы пошли в наступление. Беспрерывная артиллерийская и миномётная стрельба, не умолкают пулемёты и автоматы. Ночью трассирующие пули и снаряды пронизывают темноту, пролетают над головой.

Целый день и ночь шёл бой на левом фланге. Наши части отбили все атаки, взяли в плен несколько танков. Много наших убито и ранено.

18 ноября 1942 г.

Наша рота перешла в аул Верхний Наур. Расположились в саклях. Так рады, что выбрались из этих нор-землянок. Рядом река Терек, лес, топлива сколько угодно. Работаем на левой стороне реки. В этом месте наши войска занимали оборону и по левой стороне реки. Прокладываем через лес и болотистую местность дорогу к передовой линии.

25 ноября 1942 г.

Переходил по понтонному мосту через Терек. Нёс из леса дрючок на топку. Понтон узкий. Навстречу двигалась батарея орудий. Чтобы пропустить батарею, я встал на самую кромку понтона. Шедший напротив какой-то артиллерист-челдон зацепил своим плащом мой дрючок, я получил небольшой толчок и, так как было скользко, этого достаточно было, чтобы я полетел в реку. Это было метров в 40 от берега. Быстрое течение подхватило и понесло меня вниз по течению.

Я одет был не в шинель, а в фуфайку, и это спасло меня. Пока не намокла, она поддерживала меня на воде. Я быстро стал плыть к берегу. Но и фуфайка начала быстро намокать. Руки стали коченеть в ледяной воде, и меня стало тянуть на дно. Мысль, что придётся утонуть, так глупо погибнуть, помогла мне напрячь все свои силы, и я, прикладывая нечеловеческие усилия, то ныряя, то снова появляясь на поверхности бурной реки, продолжал плыть к берегу.

Я видел, как по берегу бегали бойцы, но ничем не могли помочь. Наконец, один из них подал мне длинный шест, и я, уже почти теряя сознание, схватился за него. Меня вытащили на берег. Умение хорошо плавать спасло меня.

Дул сильный ветер со снегом. Обсушиться негде было, и я, сколько было силы, побежал в аул, решив, что только в беге моё спасение от простуды. Старшина дал мне сухое бельё, стопку водки, и я, укутавшись, лёг возле печки.

Я думал, что получу воспаление лёгких, но всё обошлось почти благополучно.

28 ноября 1942 г.

Замечательные сообщения со Сталинградского фронта: наши войска прорвали немецкий фронт, окружили сталинградскую группировку, только в плен взяли 63 000 немцев. И на нашем фронте каждый день усиленно подтягиваются резервы. Значит, на нашем фронте скоро начнётся наступление, только уже не немецкое, а наше. У всех возбуждённые, довольные лица. Мы никогда не расставались с верой в победу, но когда настанет перелом в войне, мы не знали, всё до сих пор было пока во мгле.

– Вот теперь уже начнётся война, – сказал я как-то в беседе с товарищами.

– Что ты! Война уже полтора года идёт, полстраны немцу отдали, а он – «только началась», – удивлённо посмотрел на меня командир взвода Свешников.

– Вот именно, когда немцы били и гнали нас, я это не считаю за войну. Настоящая война будет, когда мы будем бить и гнать его.

– Это таки верно, – поддержал меня политрук.

30 ноября 1942 г.

Переехали на станцию Леднев. Остановились в двух километрах от фронта. Построили землянки. Артиллерия и миномёты бьют рядом. Наши прогнали немцев на 14 километров. Много раненых, убитых. Лежит изувеченный труп лейтенанта-танкиста. Выкручены ноги, руки, порезали лицо. Мерзавцы…

6 декабря 1942 г.

Сильная артиллерийская перестрелка. Наступили морозы, выпал первый снег. Получили первый раз по пол-литра вина – фронтовой наш паёк. Вино замечательное, грузинское, выдержанное. С непривычки охмелели.

Наша разведка донесла, что немцы заминировали участок напротив нашей 15-й дивизии, к которой был придан наш батальон. Получили приказ проделать проходы в минном поле.

Отобрали на выполнение этого задания младших командиров и лучших сапёров. Я попал во взвод Верховодова, с которым и раньше дружил.

Стемнело. Захватив миноискатели, оставив позади окопы передовой линии, соблюдая тишину, пошли в направлении немецких окопов, которые находились в 300-400 метрах от наших. Пройдя метров 100, начали передвигаться ползком. Часто останавливались, прислушивались. По нашим расчётам, мы уже должны были приблизиться к минному полю. Водим миноискателями, но мин не обнаруживаем. Ползём дальше, нервы перенапряжены. Послышался немецкий разговор, снова тихо. Немцы близко, значит, мины должны быть здесь. Наконец, сержант Чуркин подал условный сигнал, что его миноискатель начал гудеть, напал на мину. Другие тоже нашли мины. Подползаю к Чуркину, он указывает, где должна быть мина.

Едва заметный бугорок земли, присыпанный снегом, под ним – смерть, надо побороть её.

Кто не был сапёром, тот даже представить не может, какой это напряжённый и опасный труд!.. Ведь мины бывают самые разнообразные, самые каверзные, сделанные так, чтобы при малейшей неосторожности она взорвалась. Бывают мины противотанковые, противопехотные, в деревянных ящиках и в железных футлярах, нажимного и натяжного действия; бывают с верхним и боковым взрывателем, а иногда и с нижним, который часто трудно найти. Есть мины секретные, мины-«сюрпризы», мины затяжного действия, чёрт знает, каких только нет!

Какая бы мина ни была, её надо вынуть и обезвредить. Но дело в том, что ведь эту работу надо проделать в темноте, буквально под носом у врага, совершенно бесшумно, так как он тут же, почти рядом, внимательно прислушивается и всматривается, и если обнаружит, сразу скосит пулемётным огнём или очередью из автомата. А в таком случае, мало того, что погибнешь сам, так ещё не будет выполнено боевое задание, и при наступлении пехота и танки понесут большие потери.

…Осторожно подползаю к мине с немецкой стороны. Специальным карманным электрическим фонариком, который даёт слабенький свет только в одну точку, освещаю бугорок. Начинаю потихоньку ковырять землю, которой присыпана мина. Показалось тело мины. Обыкновенная, круглая противотанковая в железном футляре. У неё может быть три взрывателя. Осторожно ножом закрепляю предохранитель верхнего взрывателя. Передохнул. Сделана только часть работы. Впереди – много труднее. Начинаю разгребать землю с боков. Начинаю искать боковой взрыватель. Земля промёрзла, пальцы окоченели, а ножом ковырять не положено, можно зацепить тоненькую, еле заметную ночью, примёрзшую к земле проволочку, и мина взорвётся.

Нервы напряжены до невозможности, напрягаю все силы, стараюсь быть спокойным, так как это основное правило при исполнении этой операции. Не думаю о немцах, не думаю, что рядом у товарища мина может взорваться и разнести в клочья и его, и меня.

Пальцы уже в крови, но я не чувствую боли. Наконец, нашёл проволочку от бокового взрывателя. Радуюсь, как будто нашёл счастье. Закрепляю предохранитель и этого взрывателя.

Осталось самое трудное и самое опасное – найти нижний взрыватель. Надо очень осторожно вынимать землю из-под мины, ни в коем случае не сдвинув её в сторону, и ощупью в темноте пальцами выявить проволочку взрывателя. К счастью, земля под миной ещё не успела промёрзнуть, и мне легче её выгребать. Выгреб землю сразу с одной стороны, потом – с другой, но проволочки не находил. Проверил ещё несколько раз, прощупал рукой со всех сторон – нижнего взрывателя не оказалось. Я облегчённо вздохнул и вытер рукой холодный пот, выступивший на лице…

Подполз Верховодов. Увидев, что я уже покончил с миной, он улыбнулся, не говоря ни слова, тихонько потрепал меня рукой по плечу.

Мины положено было забрать с собой, а место, где они были, засыпать землёй и замаскировать снегом, что я проделал. Сколько ушло времени на то, чтобы обезвредить и вынуть мину, я не знал, но мне казалось, что прошла целая вечность.

Когда я со всем покончил, Верховодов потянул меня за собой в сторону и показал новый бугорок, а сам пополз в другую сторону, спрятавшись в темноте ночи.

Снова началась игра со смертью. Снова напряжение всех нервов, всех сил, чтобы успешно справиться и со второй миной. Время от времени, прекращая работу, я дул, чтобы хоть немного согреть коченевшие пальцы, и медленно, с большим трудом обезвредил и вторую мину.

Стал ожидать Верховодова, напрягая зрение и слух в сторону немецких окопов. Нигде ничего не было видно, не слышно было ни одного шороха, хотя я знал, что рядом со мной напряжённо работают, рискуя каждую секунду своей жизнью, мои боевые товарищи.

Так страшно долго тянется время… Без указания командира с места уходить не разрешается. Мелькнула мысль, а не ушли ли обратно, не бросили ли меня здесь одного, забыв про меня. Но такую мысль я сразу же отгоняю прочь, этого никогда не может быть.

Наконец, вижу: подползает сразу один, потом ещё несколько человек с минами в руках.

Задание благополучно выполнено. К нашему счастью, стоял туман, и немец не заметил, хотя мины снимали в ста метрах от его окопов.

Верховодов несколько раз пересчитал людей, и, продолжая соблюдать строгую тишину, осторожно поползли в направлении наших окопов.

Вскорости наткнулись на передний дозор. Один из бойцов пошёл вперёд предупредить, что идут свои, и мы благополучно вернулись в окопы.

В небольшом блиндаже нас встретил командир стрелкового батальона. Верховодов доложил ему о выполнении задания, подробно рассказал, в каком месте минного поля сделаны проходы, где поставлены маяки, ограничивающие проход, сколько снято мин и т.п.

Командир батальона крепко пожал руку и поблагодарил всех нас за успешное выполнение опасного задания.

Забрав с собой мины, радуясь, что все остались живы, мы направились в свой батальон. Здесь тоже с нетерпением ожидал начальник штаба, которому Верховодов снова подробно доложил о разминировании минного поля. Было много весёлых разговоров, шуток, острот. Напоследок начштаба приказал выдать каждому из нас дополнительно по пол-литра вина, чему мы, конечно, были очень рады.