Анатолий Сергеевич Чернов – старший радиотелеграфист, командир отделения радио. Родился 14 ноября 1919 г. в с. Проказна Лунинского района Пензенской области. На фронте с 1941 г. Воевал на Юго-Западном, Ленинградском, Калининском, 1-м Белорусском фронтах. Победу встретил в г. Познань (Польша). Награждён орденами Красной Звезды, Отечественной войны II степени, медалями «За отвагу», «За оборону Москвы», «За освобождение Варшавы». В 1950 г. окончил Казанский юридический институт, был избран членом Краснодарского краевого суда, в 1953 г. назначен заместителем начальника Управления министерства юстиции по кадрам.

1 февраля 1942 г., д. Переходное

Наш полк переезжает на новое место, около 30 км правее от старых ОП. Прибыли ночью, на дворе мороз страшенный, ветер, метель. Промёрзли все до основания. Во время марша я чуть было не окончил жизнь под гусеницей гаубицы. Не отдыхая две ночи, уморившись за марш, я решил сесть на лафет гаубицы, отдохнуть немного. Сел и задремал. В это время трактор буксанул, начал дёргать вперёд и назад и случайно отцепил передовое орудие. Под тяжестью лафета стрела передка поднялась вверх и с силой 1500 кг меня ударило по уху. Помню, как свалился прямо на гусеницу, сразу встал, не понимая, в чём дело. И лишь когда услыхал, что говорят обо мне, понял, что это я пострадал. На моё счастье, на лафете лежал деревянный брус, который принял всю тяжесть удара на себя. Смотрю, вся шинель в крови. Бр-р-р... Пошёл, умылся, и целый день ходил, как пьяный.

Прибыв на место, нашли старый пустой блиндаж и принялись за работу. Выкопали котлован для землянки, нарезали брёвен, и к обеду «дом был готов». Но его пришлось бросить и перейти на два км дальше. На месте начали работать снова, и к 24.00 второй дом был готов. Вышла землянка просторная, хорошая. Правда, со стен земля сползает, с потолка капает, сыро. Эх, скорей бы лето, скорей бы тепло приходило! Сегодня радио сообщило, что наши взяли Лозовую и ряд населённых пунктов.

3 февраля 1942 г., Переходное

Меня вызывают спешно на НП. Быстро собрался, получил продукты на руки и отправился после обеда. Дорогу никто не показал, иду наугад. Шёл, шёл – ничего нет, иду дальше. Встречаются раненые, пленные, но наших нигде не видно. Спрашиваю, никто не знает, иду дальше. Встречаю линию окопов, колючую проволоку, но наших опять не видно. Что за чёрт! Становится совершенно темно, а я ещё блуждаю. Иду потихоньку дальше, прямо на горящую впереди меня хату. Кругом разрывы, пули свистят. Вхожу в деревню, спрашиваю встречного лейтенанта-пехотинца, видал ли он здесь артиллеристов. Он посмотрел на меня с удивлением и сказал, что здесь наших нет, что в деревне немцы, и идёт бой по очищению деревни. Ну, думаю, ничего я сегодня не найду. Иду обратно. Так, промотав около 20 км, не найдя ничего, вернулся.

Сегодня днём вместе с нашим политруком вышли на КП. Пункт расположен на чердаке разрушенного дома, у слухового окна. Идёт подготовка к штурму города Грузино, где немцы зашли в Кавартак и в парк на краю города и не дают нашим возможности двигаться.

8 февраля 1942 г., дер. Мателье

Наша батарея спешно меняет боевой порядок. Передвинулись на 8 км левее. Остановившись на новых ОП, сразу стали тянуть телефонную связь на НП. Шли целые сутки 12 км в снегу по пояс, по бездорожью, проваливаясь иногда в ямы с головой. Проклиная всё на свете – и себя, и небо, и бога, и чёрта – остановились. Мы, трое радистов – я, Странула и Иванов – решили пойти по другой дороге. Вышли на шоссе и, дав хороший крюк, пришли на место. Наших связистов ещё нет. Не успел я отдохнуть, как командир батареи лейтенант Кудин говорит: «Давай, Анатолий Сергеевич, на огневую. Иди в 10-ю батарею, забирай у них радиостанцию и ставь её промежуточной где-нибудь на дороге. Срок на всё это – 8 часов». Взглянул грустно на большую русскую печь, которую мы только что нагрели, оделись с Ивановым и вышли.

Жутко идти, кругом битые фрицы валяются, танки подбитые, орудия, всякое барахло. Не переставая крутит метель, ноги идти отказываются, хочется сесть, привалиться к чему-нибудь спиной и спать, спать и спать. К 03:00 выставили промежуточную радиостанцию. Пришёл домой (на НП), доложил о выполнении приказания, наладил связь и, забравшись на печь, сразу же провалился в сон. В 10:00 подняли, с минуты на минуту должен начаться штурм парка Грузино. Грянули сотни залпов, загудело небо от разрывов снарядов, загорелась земля. Пошла наша пехота. Уже взята половина парка. Снова ударила артиллерия, снова пошла пехота. К вечеру парк был взят. За отличную работу нам всем от командира объявлена благодарность.

12 февраля 1942 г., дер. Мателье

Весь наш полк по тревоге снялся с места. Вышли мы с пункта около 14.00. День был солнечный, ясный, небо синее, как синька. Только вышли из села, собрались в овражке для перехода через простреливаемое место, как внезапно нас накрыла артиллерия фрицев. Била довольно точно. Снаряды ложились в 15-20 метрах. Повалились все в снег, прижались головами к нему и застыли, кто где был. Но всё обошлось благополучно, лишь один был ранен в руку. Проскочили мы опасное место, немец начал снова бить из артиллерии. Когда я добежал до наших автомашин, смотрю, летят два «мессера» вдоль шоссе. Ну, думаю, сейчас нам будет баня. И верно, через минуту слышу гул моторов, на высоте 25-30 метров от земли летят эти два самолёта и поливают из пулёметов шоссейную дорогу. Прошли раз, вернулись, прошли снова. Видно, как сидящие в кабине лётчики в своих очках, похожие на марсиан или выходцев с того света, грозят кулаками в нашу сторону. Сволочи! Всех разогнали они, кто был на дороге. Ранили двух девушек, чистивших дорогу, сожгли две автомашины. Отсидевшись под автомашиной, мы тронулись дальше. Пять раз гоняли они нас в лес, пока шли до ОП, пять раз пришлось нырять в снег, зарываться в него с головой, ждать, что вот они сейчас тебя… Вот-вот… Мимо!

23 февраля 1942 г.

Коляшки, Волхов. фр.

Два дня встречаем праздник. Выдали нам на каждого 1/2 литра водки, 60 гр. колбасы, сварили обед получше. Хоть немного, но чем-то эти дни должны отличаться от обычных.

Наша жизнь на этом месте началась с того, что мы все сразу ослепли. В первый день нашего прихода, не найдя дров для печки, решили топить её толом из противотанковых мин. Сидим ночью и топим. Тепла от него много, но и дыму много.

А утром, когда вышли на улицу, у всех из глаз слёзы потекли, нельзя смотреть на белое. Я было напугался. Неужели, думаю, опять конъюнктивит (воспаление роговой оболочки глаза, язва, которая была у меня в Дн-ске).

Но на другой день всё прошло, всё стало по-прежнему.

Здесь мы снова были вынуждены поставить промежуточную радиостанцию. Снова это дело было поручено мне. Дали в моё распоряжение машину, и давай я разъезжать, выбирая место для неё. Поставил. Возвратился на пункт. Развёртываю свою станцию на крыше блиндажа, начинаю настраиваться. Вызвал раз, два. Связался и перехожу в блиндаж.

И, видно, счастливый я, под счастливой звездой родился: только влез в проход землянки, как посыпался «дождь», прямо на наше месторасположение, на нашу крышу упали сразу две мины, но вреда большого не сделали. После всего этого вечером нам сообщили, что нашу радиостанцию засёк немецкий пеленгатор, и по его координатам открыли огонь миномёты.

День сегодня стоит на редкость ясный, тихий и солнечный. Небольшой морозец лишь красит день. Хорошо в такой день гулять, кататься на лыжах, коньках, но мы… нам нельзя высунуть носа из блиндажа. Нас методичным огнём обстреливают немецкие батареи, не давая возможности даже сварить обед и завтрак.

Целыми днями немецкая авиация патрулирует наши позиции, не даёт возможности ходить машинам, повозкам, чуть что движется – сейчас же туда летят десятки бомб, мин, слышатся очереди пулемётов и… то, что двигалось, останавливается навечно.

2 марта 1942 г., С.-З.Ф.

Группа Коровникова, Мясной Бор

Кончился февраль. Распростился с нами он жестоко. Во время марта неожиданно стукнул мороз в -45 градусов, так что я немного поморозился. Прихватило нос и щёки. Хожу, как клоун, раскрашенный. Сейчас сравнительно тепло, идёт снег, даже немного сыро. Приехали мы ночью в мороз. Промёрзли до основания. Бегаем, согреться не можем. С большим трудом разыскали земляночку 1,5 х 1 х 1 м. Набилось в неё шесть человек, печку поставили, так и провели ночь, сидя друг на друге.

Днём решили устраиваться более основательно. Нашли пустую землянку, снесли все вещи, стали искать печку. Но где же её взять? Искали полдня, но к вечеру нашли пустую бочку из-под бензина. Разрубили её пополам, из одной сделали печку, из другой трубу скрутили, и печь готова. Поставили – тянет хорошо, даже гудит. Сейчас сидим, греемся, дрова подкладываем.

15 марта 1942 г., Мясной Бор

Нас беспрерывно бомбят фрицы. Не дают носа показать из землянки. Нашей авиации здесь не видно. Впереди нас слышны крики «Ура!» – это наша пехота идёт в наступление. Мы находимся в длиннейшем клину, который пробивается на г. Любань. Это длиной около 80 км, ширина прорыва – 8-10 км. Ходят слухи, что генерал-майор Власов перешёл к немцам, изменив, сволочь, Родине. На передовую беспрерывным потоком идут аэросани, артиллерия и новый вид оружия – реактивные миномёты «Катюши», как их у нас все называют. Эти «Катюши» здорово мешают немцам, куда ударит очередь её – там нет больше ничего живого, всё сгорает.

19 марта 1942 г., Мясной Бор

В небе появились наши самолёты. С какой радостью смотришь на эти голубые, покрытые инеем машины, как они кувыркаются в воздухе, выделывая всевозможные фигуры, душу переполняет гордость за свою авиацию, за свой народ, давший нам такую технику. Хочется сказать большое, тёплое «спасибо» тем, кто работает в тылу, сражаясь на заводах за жизнь и счастье нашей Родины.

Нашу дорогу, ведущую в клин, недавно перерезали немецкие автоматчики, взяв нас в окружение, но начальник артиллерии Групин, бывший в это время рядом, приказал артиллерии открыть огонь по дороге. Немцы были перебиты, а начальник артиллерии за отличное выполнение задания объявил артиллеристам благодарность, а одному из ком. батарей подарил свою самопишущую ручку, сделанную из золота. Больше немцы таких попыток не предпринимали.

20 марта 1942 г., Мясной Бор

Случилось что-то невероятное – мы оказались в окружении. Ночью немцы неожиданно открыли огонь по основанию нашего клина и, перейдя в атаку, замкнули кольцо окружения. Лишь глубокой ночью мы тронулись на марш. Двигались целые сутки, не останавливаясь ни на час.

Да и нельзя было останавливаться. В воздухе ежеминутно слышен рёв падающих бомб, завывание «юнкерсов», треск пулемётов. На дорогах образуются пробки. Пробки бомбятся, кругом пожар, горят леса, избы, автомашины. На дорогах стоят целые колонны подбитых и разбитых автомашин.

Нам опять посчастливилось выбраться живыми и невредимыми из этого ада. Правда, мы оставили на дороге одну прицепку и один трактор, потеряв четыре человека.

24 марта 1942 г., д. Остров

Мы стоим по правую сторону от шоссе, снова недалеко от д. Каляшки. На улице весна, на дорогах лужи, тепло, солнце греет. На деревьях слышны птичьи голоса – это конец зимы. Конец морозам.

Кончилась зимняя стужа,

Даль голубая ясна,

Сердцем согрето, вернётся лето,

Солнцем встречает весна.

Наша авиация внезапным налётом на аэродромы противника уничтожила до 60 процентов немецкой авиации. Это сразу же сказалось на их активности. В воздухе их стало гораздо меньше, да и нахальства поубавилось. Со стороны Мясного Бора слышна непрерывная канонада. Немцы всё же пытаются добиться своего.

Я получил сразу шесть писем из дома, самое свежее – от 3.3–18.3. Пишут, что живут в Калинине, в том же доме, в другой квартире. В Калинине много разрушений, мосты взорваны, театр сожжён, экваторская сторона почти напрочь уничтожена. На улице уже пущен трамвай, электростанция. В общем, жизнь понемногу налаживается.

Вчера наша батарея получила подарки из Омской области. Я получил бумагу, несколько сухарей, баранку и кусочек колбасы. Все были очень взволнованы, растроганы заботой нашего тыла о своих бойцах, фронтовиках.